Алексей Величко
Монархический социализм
«Если элементарное чувство жалости, получившее свою высшую санкцию в Евангелии, требует от нас накормить голодного, напоить жаждущего и согреть зябнувшего, то это требование, конечно, не теряет своей силы тогда, когда эти голодные и зябнувшие считаются миллионами, а не единицами. Самый факт экономических бедствий есть свидетельство, что экономические отношения не связаны, как должно, с началом добра, не организованы нравственно»
В.С. Соловьев1.
«Первая обязанность правителей государства должна заключаться в заботе о том, чтобы законы и учреждения, общественные порядки и характер управления, сами по себе вели к общественному благосостоянию и частному благоденствию»
Римский папа Лев XIII2.
«Чувство мое пророчит мне, что православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение (так, как Константин Византийский взял в руки движение религиозное) и с благословения Церкви учредит социалистическую форму жизни на месте буржуазно-либеральной»
К.Н. Леонтьев3.
I
Немного существует явлений, подвергшихся самым противоречивым оценкам и тем не менее уверенно закрепившихся в цивилизационной практике последних 100 лет у самых разных народов, как социализм. С первых дней своего появления социализм (а это учение относится к числу наиболее древних направлений философской мысли4) предложил измученным и голодным, страждущим и изверившимся людям не просто кусок хлеба, но и неизвестные им доселе чувство собственного достоинства, свободу и народоправство.
Насколько эти мечты реализовались в действительности, присутствует ли в социалистических учения потенция на будущее, способен ли социализм корректировать свои догматы под новые требования жизни? — более чем дискуссионная тема. Тем более, что социализм многократно видоизменялся, нередко довольно существенно отходя от своих истоков. И нет ничего удивительного в том, что понятие «социализм» обычно прилагается к самым разным политико-правовым и экономическим конструкциям, нередко носящим взаимоисключающий характер.
Такие сторонники социализма, как выдающийся правовед и педагог С.И. Гессен (1887–1950), с гневным негодованием отвергали порождения Октябрьской революции, которые длительное время считались эталонными для социалистов. В отличие от известного теоретика партии эсеров В.М. Чернова (1873–1952), полагавшего, будто «особенность социалистического строя состоит в правильном учете и целесообразном распределении всех производительных ресурсов страны соответственно ее столь же всесторонне учтенным потребностям»5, он являлся провозвестником «правового социализма», т. е. социализма, понимаемого как углубление идей правового государства6.
Блистательный философ, богослов и экономист С.Н. Булгаков (1871–1944) являлся автором оригинальной и живучей до сегодняшнего дня доктрины «христианского социализма»: «Христианству не только нет причин бояться социализма, но есть полное основание принимать его в качестве благодетельной общественной реформы, направленной к борьбе с общественным злом»7. А, пожалуй, наиболее оригинальный и глубокий русский писатель и публицист К.Н. Леонтьев (1831–1891) связывал с социализмом, понимаемом им как возрожденный феодализм, воссоздание антипода либерально-буржуазного строя, столь им ненавистного: «Социализм есть не понятый самими социалистами феодализм будущего. Анархия он теперь только потому, что его назначение еще не понято; бунт он потому, что им занимаются теперь гуманные фразеры»8.
Иногда доходит даже до нелепых версий: например, в годы Советской власти ученые мужи доказывали появление то «социализма в отдельно взятом государстве», то «развитого социализма», то, наконец, «социализма с человеческим лицом». Разумеется, классификацию различных социалистических учений и практик можно было бы продолжать еще очень долго, в чем, однако, нет необходимости.
В целом, абстрагируясь от незначительных для целей нашего исследования деталей, определим, что социализм — это такой общественный строй, где государство (верховная власть) принудительно перераспределяет общественное богатство в целях обеспечения некоего материального уровня, необходимого для развития человека, используя свой аппарат управления, а также законодательство; уравнивает в той или иной степени материальное положение людей, и потому готово нарушить даже незыблемое в течение тысячелетий право собственности, либо вообще упразднить его. Зато взамен предоставляет каждому человеку уровень, обеспечивающий ему более-менее достойное существование, устраняющий ущербности его социального происхождения и дающий шанс на перемещение вверх в общественной иерархии.
В зависимости от различных интерпретаций идей социализма меняются лишь степени принудительности и уровень обобществления имущества, а также способы достижения поставленной цели. В «классическом» своем выражении социализм предполагал полную национализацию средств производства, абсолютное уравнивание всех членов общества, упразднение сословной и классовой дифференциации, уничтожение политических институтов времен капитализма, предлагая им взамен систему «советов», вплотную приблизившихся в своем теоретическом обосновании к учению о непосредственном народоправстве. Но, конечно же, это — далеко не единственная модель социализма, и далеко не самая популярная, по крайне мере в настоящее время.
Нельзя отрицать того факта, что в общем идеи социализма для многих были и остаются весьма привлекательными. Даже Л.А. Тихомиров (1852–1923), один из наиболее серьезных противников этой общественно-политической формации, отмечал его несомненные достоинства: 1) усиление начала коллективности в слишком индивидуализированном строе капитализма; 2) усиление общественной поддержки для отдельной личности; 3) более справедливое и равномерное распределение средств к жизни9.
Как известно, социализм не приемлет капитализм, поскольку это учение исповедует полную свободу действий при естественном экономическом неравенстве между людьми. Но при этом, словно позабыв о вековых разногласиях, решительно сходится со своим оппонентом в неприятии монархической идеи. Действительно, если думать «быстро», о каком «народном» или парламентском государстве может идти речь, если оно имеет форму монархии?! Кажется очевидным, что одно категорично отрицает другое по принципу «или — или».
Между тем, как ни странно, сыщется немало весьма авторитетных мыслителей, известных сторонников
