пейзажа сегодняшняя наша размолвка напомнила вдруг о себе - как дурной вкус во рту и стеснение в горле - и отошла скоро в тень, не стоя внимания. И еще эпизод вспомнился, тоже не в ряд и не в лад с другими, а как бы от темной изнанки событий. Тогда Фаина - средь легкого, по обыкновению, разговора и совсем не в связи с говорившимся - сказала вдруг: "Иногда мне страшно". Я пропустил это тогда мимо ушей, поддавшись простоте и легкости тона, с каким говорилось, а сейчас вспомнил. И что могло быть страшнее: ожидание того, что должно наступить, или сомнение в том, что оно сбудется в назначенный срок? Для них - идущих к Концу легко и как бы весело, с нетерпением и без оглядки, в уверенности, что зима уже не придет после осени. Я знал, что теплых зимних вещей они уже не держали, как лишнее. И все Вася, Василий Иванович... какой силой мог он внушить им такое? А что у меня за роль? Я ведь не их компании, в Василия Ивановича не верю, и все же допущен в дом и к молитве. Это странно. Перед моим мысленным взором был еще тот же пустынный берег. Маленький Вася возник там и смотрел на меня. Увеличиваясь в размерах, он стал большим, как Будда, с мыслью о благом недеянии в спокойном взгляде - хотя по всем смыслам должен бы быть вестником Апокалипсиса. Нужно поговорить с ним. Где-то ведь есть, где-то обретается этот Василий Иванович. Найти его и поговорить, что может быть проще.

Я не знал, где он живет. В справке мне дали адрес, по которому я отправился с явным ощущением бесполезности этого мероприятия. Квартира была, по видимости, коммунальная. Мне открыли, я спросил о Васе. "Не знаю такого", - нелюбезно ответила открывшая мне женщина, но указала дверь. Нет, здесь мне, точно, не светило. Я попал к какому-то застолью, устроенному, очевидно, по причине субботнего вечера. Меня показали старухе, неопрятной и пьяной. Я повторил свой вопрос, кажется, она еще и глухая была. Кто-то пододвинул мне стул, я сел.

        - Петя, Зося, познакомьтесь. Это товарищ Василия Ивановича, - сказала старая.

        - В Магадан, - невпопад произнес Петя, рыхлый и грузный старик, рядом с ней сидевший.

        - В Тамбов, - хмуро возразил его сосед слева.

        Этот крепким еще казался, с жестким лицом, на котором морщины лежали вкрест, словно шрамы.

        - Вологда, Вологда гда-гда-гда-гда, - затянула Зося, не старых еще лет женщина.

        Неназванный хмурый нагнулся ко мне через стол налить водки, и я вздрогнул, увидев двойной светлый блик, мелькнувший в его зрачках. Но это только свет от окна отражался, разделенного сбитой к середине тяжелой шторой. 

        - В Магадан, - сказал Петя.

        - В Тамбов, - сказал хмурый.

        - Гда-гда-гда, - заголосила, подпевая, старуха.

        - Нет, я не буду пить, - отказался я.

Это была Васина мать, я понял, а с матерью у него были сложные отношения. Конфликт, начавшийся еще до рождения, поскольку он и родился нежеланным ребенком, после трех неудачных попыток аборта "весь в шрамах, словно солдат" - образное выражение Пашковского, который незадолго перед тем как раз уделил долю времени народным способам прерывания беременности - в том числе самым варварским, таким, что мне трудно представить было. Он объяснил, что на стадии зародыша любые телесные повреждения могут зарасти без следа, но память тела остается.

        Эту пренатальную Васину память он вывел на свет божий во время специального гипнотического сеанса - не для всех проводил, но для отдельных желающих. Вася был потрясен и, придя домой, сорвался в выяснение отношений. Об этом нам рассказал сам Пашковский - в пример и назидание, так сказать, - на одном из занятий, когда Васи не было. Васиного имени он конкретно не называл, но мелкие упомянутые им детали не оставляли на этот счет сомнений. "Можно, конечно, разбить любимый сервиз о голову любимой мамочки, - закончил он, усмехаясь, - и это даже лучше, чем ничего..." Он замолчал, сделал паузу. "Почему так?" - спросил менторским тоном. "Поступок", - сказал кто-то с задних мест. "Яснее", - потребовал Пашковский. "Конфликт должен разрешаться действием", - ответили. "А не разговорами", - уточнил кто-то. "Хорошо, - кивнул Пашковский. - А что не хорошо?" "Неадекватная реакция", - сказал голос сзади. "Кажется, у нас завелись психологи", - усмехнулся Пашковский. "Оставаться невовлеченным". "Сохранять спокойствие", - отвечали. "Уровень самосознания низкий". "Сервиза жалко", - сказал кто-то. Все рассмеялись, Пашковский - первый. "Потому что здесь нет того, что мы называем конфликтом, - сказал он, - нет ситуации, которая здесь и сейчас, а есть только неосознанный повод. Истинный же конфликт имел место еще до рождения - пренатально".

        "Каждый из нас, - произнес он веско, - каждый из нас, - повторил, великодушно устанавливая знак равенства между собой и нами, - каждый хочет разбить тарелку о голову любимой мамочки. Я не утверждаю, что прав делающий это, я не утверждаю, что прав не делающий. Можно делать или не делать, и само по себе это ни хорошо, ни плохо, необходимо только правильное осознание процесса. А это нам, видимо, не грозит в ближайшем будущем".

        Любимая Васина мамочка, кроме того, и пила изрядно - это в то еще прежнее время, что дополнительно осложняло жизнь. Борясь с этим пороком, Вася спрашивал у Пашковского совета, конфиденциально подходя после занятий, а тот давал рекомендации либо в стиле дзэнских коанов, которые, как известно, могут быть понимаемы только в состоянии сатори, что нам никому не грозило, либо оказывались такого толка, что для послушного следования им у Васи в шкафу не хватило бы любимых сервизов. Иногда мне казалось, что этакий хулиган прячется под личиной уважаемого гуру - не подвергаю сомнению его знания и опыт, - причем хулиган малолетний, подталкивающий под локоть из любопытства и подзуживающий - что-то выйдет?

Я посмотрел на старую.

        Учитывая свой стаж запойный, она хорошо сохранилась.

        - Это товарищ Василия Ивановича, - повторила она. - Деньги привез для меня.

        - В Магадан, - сказал Петя.

        - Дай ей ее деньги, лапочка, - сказала Зося, наклонясь ко мне, касаясь коленом и локтем.

        - Не забывает меня Васенька, - сказала старуха.

        - Должен разочаровать вас, - сказал я и объяснил еще раз, что пришел за адресом.

        - В Тамбов, - буркнул хмурый неназванный, сердито на меня глядя.

        - В Магадан, - сказал Петя.

        - Вологда-гда-гда гда-гда гда-гда-гда, - запела старуха, не проявляя особенного разочарования.

Я отказался от мысли найти Васю обычным способом. Что ж, были и другие пути.

        Я взял карту города и над правым ее углом раскачал маятник на нитке. Некоторые говорят, что нужно золотое кольцо, - ерунда,