уютные, и на окнах обязательно будут тяжёлые, плотные ставни, за которыми они с Альдой смогут спрятаться от городского шума. Он слышал от попутчиков, что в Эксенте часто устраивают маленькие садики прямо на крышах — у них обязательно будет такой… Но иногда он думал не о маленьком садике, а о целом поместье где-нибудь за городом, в тихом месте. Каждое утро они, просыпаясь, будут видеть из окна очертания гор и слушать пение птиц в собственном саду. Но в таком месте Альда, наверное, заскучает. Он видел, что ей было тесно и скучно в Соколином доме, где, если к тебе не придут гости, можно день за днём видеть только лица слуг, всегда одни и те же. Альда любила Карталь куда больше, чем он. Эстос был сыном правителя этого города, но, как и отец, он не знал его настоящей, полнокровной силы… Тысячи, десятки тысяч людей на его рынках, россыпи товаров, монеты в кошельках покупателей и яркие лавки купцов были для них лишь строками в книгах, где записывались доходы и расходы, а для Альды — самой жизнью, бурлящей кровью в венах великого города…

Альда скучала по Карталю и по семье, он знал… Он тоже скучал по отцу и Лигуру, и даже по младшему брату… Но они все появились в его жизни, когда он уже был взрослым, и привязанность к ним не шла ни в какое сравнение с той, что испытывала Альда к людям, которые заботились о ней с рождения.

Он не сможет заменить их, но попытается…

Эстос обнял её сзади и прижался грудью к её спине. Когда он делал так, ему каждый раз казалось, что открывается второе сердце, потому что всё было точно так же: дыхание замирало и становилось просто неважным — ты можешь даже не дышать, но пока твоё тело наполняет сила, всё равно не умрёшь, — а под рёбрами зарождалось даже не тепло и не огонь, а чистый свет, готовый пролиться наружу.

Альда и была его вторым сердцем, его счастьем, силой и светом.

Конец