боготворит, – сказала Дженни. – Просто, я думаю, ей хочется побыть одной, пока… пока не пройдет это страшное потрясение.
– Одной? С этим человеком?
– Но ведь он ведет себя совсем неплохо, Пэтрик. Как ты считаешь?
– Да. Странно, но он просто превратился в овечку. – Пэтрик вдруг задумчиво посмотрел на Дженни. – Я ведь знал насчет Боба Мэйна. Но мне была так противна вся эта история. Почему бы это?
– Мне кажется, тут все дело в том, что мы не в состоянии осознать, что наши родители тоже имеют право на любовь. И в этом наша ошибка. Я бы даже сказала – нетерпимость молодости.
– Ты прямо философ, – засмеялся Пэтрик, – но, может, ты и права… Но у нас есть такое право. Я, например, тебя очень люблю. Как ты думаешь, мы могли бы пожениться?
– Такой исход наиболее вероятен…
После долгого молчания Дженни сказала:
– А мисс Эмили не спешит. Может, зайдем в дом и попрощаемся с Аллейном?
– Ну, если ты хочешь… – ревниво пробурчал будущий адвокат.
Они шли вдоль самой кромки воды, держась за руки. На крылечке одного из домов сидел мальчик и от нечего делать швырял в воду камешки. Это был Уолли.
Завидев их, он обернулся и вытянул руки.
– Смотрите, а бородавок-то нету! – крикнул он.