станешь оспаривать размер суммы, которую я решила тебе выделить. Меня тошнит от постоянных возражений.

- Синьора…

Старик подошел к нам, поклонился и направился к двери в дальнем конце зала. Мы последовали за ним на почтительном расстоянии.

В маленькой комнате рядом с парадным залом было тихо. Единственная лампа с абажуром в виде чаши, стоявшая в центре стола между четырех стульев, лила яркий свет, и Кробиус поставил под ней шкатулку с драгоценным камнем. Только сейчас я рассмотрел Кро-биуса поближе: тощая серебристая бородка, острый конец которой исчезал за треугольным вырезом мягкого воротника; усталый мягкий голос и тонкие желтоватые пальцы патрицианского философа. Прежде всего он усадил нас и предложил освежающие напитки, от которых Астольфо вежливо отказался. Я, разумеется, последовал его примеру. Затем Кробиус устроился между нами и объяснил, что о происхождении и появлении алмаза, который так тревожил графиню, почти ничего не известно.

- Но как это может быть? - удивился Астольфо. - Такой красивый камень должен иметь долгую и бурную историю.

- Возможно, и так, но об этой истории мы ничего не знаем, - чрезвычайно спокойным, почти гипнотически-размеренным голосом продолжал Кробиус. - Он был найден в вещах Тайрина Бланци, второго мужа графини. Когда-то семейство Бланци считалось одним из самых богатых и могущественных в торговом мире, но потом для него настали тяжелые времена. Как многие торговые компании, семейство посылало корабли в гибельные моря на севере, надеясь на выгодный обмен с лесными племенами Джастерленда и рыбаками с островов Авроры. Но мятежи и пиратство нанесли суровые, а под конец и смертельные удары торговым предприятиям Бланци, и они стали получать доходы исключительно от арендаторов своих поместий. Кое-кто предполагал, что алмаз был получен в результате выгодной торговой операции, но нигде не найдено ни единой записи о его происхождении.

- И сколько времени прошло со смерти Бланци до обнаружения алмаза? - осведомился Астольфо.

- Добрых два года, - подумав, ответил Кробиус. - Графиня к тому времени снова вышла замуж и подумала, что неплохо было бы разобрать вещи покойного мужа, а кое-что, если понадобится, продать. В одном из морских сундуков она нашла шкатулку с камнем.

- Скажи, тогда он был в таком же состоянии, как и сейчас?

- Я не слишком разбираюсь в камнях. Но, по-моему, с тех пор он изменился. Графиня утверждает, что он «позолотел», и мне это кажется наиболее подходящим определением.

- А сама графиня? Сильно изменилась со дня появления алмаза?

- Не сказал бы, что слишком, - поколебавшись, ответил Кробиус. - Сама она говорит о постоянных недоразумениях, жертвой которых становится. Да вы слышали. Но я не знаю, имеет ли камень какое-то отношение к ее нервозности. Мне это кажется весьма маловероятным, но жалобы графини начались примерно в то время. Те, кто хорошо ее знал, утверждают, что она изменилась, и весьма, но я считаю, что госпожа всегда была немного не от мира сего.

- Как по-вашему, кто-нибудь из ее окружения желает ей зла?

- Вы сами видели нашу крошечную вселенную, весьма похожую на двор любого из местных правителей. И как при всяком дворе, мало найдется тех, кто не желал бы зла ближнему своему. О графине и ее непомерной требовательности ходят разные слухи. За ней шлейфом тянутся чужие обиды, горечь и раненые чувства.

- А сами вы когда-нибудь становились объектом ее импульсивности? - поинтересовался Астольфо.

- Нет, мне повезло. Но общеизвестно, что все женщины склонны к постоянным переменам настроения. Положение графини весьма ненадежно и требует, возможно, гораздо большего зова воли, чем она обнаруживает.

- Зов воли? Что за странный термин? И что он означает? Я слышу его впервые.

Кробиус улыбнулся с видом снисходительного наставника.

- В таком бизнесе, как ваш, он встречается крайне редко. Это философский термин, сходный с понятиями «стойкости» или «воинственного духа». Возможно, самое верное его значение - это «мужественность».

- Неужели кто-то замышляет убийство графини? У кого хватит смелости лишить ее жизни?

Кробиус потер клинышек бороды указательным и большим пальцами, словно оценивая текстуру ткани.

- Не знаю. Мне следовало бы считать, что такое совершенно невозможно. Ее последний, третий муж, граф из какой-то отдаленной области, называемой Ондормо, был человеком мрачным и недобрым, никогда не питавшим к ней истинной любви. Но он был изгнан графиней и сейчас пребывает в ссылке.

- Так она не трижды вдова?

- Она считает его мертвым.

- И где он может обитать?

- И это мне неизвестно. Некоторые считают, что он удалился на дикое побережье Кламоргры, изрезанное пещерами, и скрывается в одной из них, как гадюка в норе. Но ходят и другие слухи.

- И чем он не угодил графине?

- Опять же это только слухи. Что-то насчет дележа собственности, но я ничему подобному не верю. Он был упрям, своеволен, спесив. Она, как вы сами видели, иногда выглядит рассеянной, временами словно не в своем уме. Так что, скорее всего, их разлад не более чем конфликт характеров.

Астольфо снова вынул алмаз, поднес к свету и принялся осторожно поворачивать.

- Жаль, что графиня не позволяет более тщательно исследовать его под лупой ювелира, - пробормотал он.

Кробиус расплылся в медленной улыбке:

- Что касается этого… - хмыкнул он и вынул из потайного кармашка в рукаве лупу в изысканной оправе. - Не вижу никакого вреда в увеличительных стеклах и не могу взять в толк, почему графиня возражает. Возможно, это всего лишь одно из ее бесчисленных суеверий. В особенно неблагоприятные дни она теряет всякую уверенность в себе и способность принимать верные решения.

С этими словами он вручил лупу Астольфо.

Лично я как должное принимал то обстоятельство, что мастер теней был к тому же еще и признанным экспертом по драгоценным камням, как, впрочем, и в области многих других искусств и ремесел.

Он продолжал изучать предмет, то поднося еще ближе к свету, то удаляя, снова и снова переворачивая, и выражение его лица из встревоженного становилось озадаченным. Под конец он даже стал напевать что-то себе под нос: верный признак того, что наткнулся на сложную головоломку.

Наконец он почти с благоговением уложил алмаз на фиолетовый бархат.

- Какой позор, если такая редкость окажется орудием зла, - вздохнул он.

- Вы так думаете? - прошептал я. Не отвечая, он обратился к Кробиусу:

- А вы, синьор, верите, что так оно и есть? Старый придворный дернул себя за бородку.

- Сегодня все мои ответы - это признание в собственном невежестве, - сообщил он. - Честно говоря, не знаю.

- Мы с Фолко должны навести справки, - решил Астольфо. - На библиотечных полках