Еще совсем недавно было трудно поверить, что убеленный сединами наставник Оби-Ван Кеноби когда-то был безусым юнцом, а повергающий Галактику в трепет Император Палпатин – лишь амбициозным сенатором. И совершенно невозможно представить зловещего Дарта Вейдера маленьким мальчиком, который живет в рабстве на Татуине, а по ночам мечтает о далеких звездах. Мы попадаем в то самое время, когда рыцари-джедаи еще хранят мир и спокойствие в Галактике. Но темная сила, готовая поглотить планеты и народы, уже пробудилась, и только древнее пророчество джедаев об избранном, который принесет равновесие в Силу, дает надежду в преддверии катастрофы. Скрытая угроза нависла над Республикой, простоявшей не одну тысячу лет, но теперь погрязшей в пучине политических разногласий и интриг. Мастер-джедай Квай-Гон Джинн и его ученик Оби-Ван Кеноби приходят на помощь королеве Амидале, которая стремится спасти планету Набу от блокады алчной Торговой Федерации. Бегство с Набу приводит джедаев на песчаные просторы Татуина, где им суждена встреча с Энакином Скайуокером.

Здесь начинается история, которая впоследствии станет легендой… 

Terry Brooks

STAR WARS™: EPISODE I: THE PHANTOM MENACE

Copyright © & ™ 2015 LUCASFILM LTD

Used Under Authorization.

Перевод с английского Анастасии Бугреевой (главы 1–12, 21–23) и Ольги Самойловой (главы 13–20, 24)

Серийное оформление и оформление обложки Виктории Манацковой

Издательство благодарит за помощь в подготовке издания «Гильдию архивистов JC».

Посвящается Лизе, Джил, Аманде и Алексу – детям, которые выросли на этой истории, и Хантеру, первому из поколения

Терри Брукс Звёздные Войны. Эпизод 1. Скрытая угроза

Давным-давно в далекой Галактике....

1

Татуин.

В голубом безоблачном небе палили солнца, заливая белым светом обширные необитаемые пустоши планеты. Отраженное сияние поднималось с плоской песчаной поверхности волнами мерцающего жара, который заполнял проемы между массивными скальными разломами и редкими участками обнаженной породы в горах. Эти шероховатые исполины, единственные примечательные объекты в однообразном пейзаже, возвышались в мареве, словно часовые. Когда мимо с ревом проносились болиды – стремительно и неудержимо, – жар и сияние рассеивались, а сами горы, казалось, вздрагивали.

Энакин Скайуокер направил машину под каменную арку, с которой начинался каньон Нищего, и надавил на рычаги, поддав в двигатели горючего. Клинообразные ракеты наполнились мощью – правая чуть сильнее, чем левая, отчего болид накренился, тем более что сам пилот сместился влево, чтобы лучше вписаться в поворот. Энакин без промедления выровнял полет, прибавил газу и промчался сквозь арку.

Взметнувшийся позади песок наполнил воздух зернистым мерцанием, кружа и танцуя в поднимающемся жаре. Болид устремился в каньон. Руки Энакина крепко держали рулевые рычаги, а пальцы перебирали кнопки управления.

Все происходило молниеносно. Одна ошибка, одно неверное решение, и он вылетит с трассы – благо, если не погибнет. В этом и состояла притягательность гонки. Безграничная мощь, запредельная скорость – под кончиками его пальцев, и права на ошибку не предусмотрено. Две огромные турбины несли хлипкий болид над песчаными просторами, в обход зазубренных пиков гор, вдоль затененных оврагов и над воздушными ямами, выписывая стремительные виражи, от которых сердце уходило в пятки. От кабины к двигателям тянулись контрольные кабели, а сами двигатели соединяли энергоцепи. Если хоть одна из трех составных частей заденет что-то твердое, вся конструкция рухнет грудой металла и пламенным выбросом ракетного топлива. Если что-нибудь оторвется – гонке конец.

Лицо юного пилота озарилось улыбкой, и он еще поддал газу.

Каньон впереди сузился, а тени стали гуще. Энакин направил болид к полоске света, за которой вновь открывались песчаные пустоши. Держался он ближе к поверхности, где скальный проем расширялся. Не сбрасывать высоту в этом месте было рискованно – иначе он рисковал задеть стенки проема. В прошлом месяце Регга на этом прокололся, и его останки до сих пор собирали по пустыне.

Но с Энакином такого не случится.

Мальчик передвинул рычаги управления вперед и под завывание двигателей вырвался из каньона на простор.

Сидя в кабине болида, он ощущал, как вибрация двигателей проходит по контрольным кабелям и, словно мелодия, отдается в теле. Облаченный в грубо сшитый комбинезон, шлем гонщика, очки и перчатки, мальчик так крепко держался в своем кресле, что чувствовал все порывы ветра, ударяющие по днищу болида. В разгар гонки он был не просто рулевым, не просто дополнительным элементом конструкции. Он был самой конструкцией – ее двигателями, ее кабиной. Он был связан с ними непостижимым даже для него самого образом. Каждый наклон, мельчайший толчок, каждый рывок и поворот каркаса и сочленений передавались пилоту, и его чувства непрерывно фиксировали все, что происходило с болидом. Машина словно говорила с ним на особом языке – смеси звуков и ощущений, – и, хотя в этом языке не было слов, мальчик понимал все, что сообщал ему болид.

Ему мнилось, что иногда он даже знал, о чем пойдет речь, до того как это было «произнесено».

Справа чиркнула металлическим блеском оранжевая искра, и впереди замаячил узнаваемый силуэт в виде разорванного креста – Себульба вытеснил Энакина с лидирующей позиции, которую тому удалось занять благодаря стремительному старту. Мальчик наморщил лоб, сердясь на себя за секундную невнимательность и неприязнь к сопернику, которая мешала сосредоточиться на гонке. Неуклюжий и кривоногий Себульба обладал премерзкой душонкой; противником он был опасным, выигрывал часто и ради этого не стеснялся подставлять остальных. Только в прошлом году более десятка гонщиков пострадали в авариях из-за этого дага, и всякий раз, когда он травил приятелям на пыльных улицах Мос-Эспа байки о своих «подвигах», его глаза загорались от извращенного удовольствия.