Илья Беляев Багровая полночь. Слухач. Начало истории

В тот момент я не думал, о последствиях. В магазине «Магнитка» праздновали Новый год. Первого января следовало отметить с теми работниками, с которыми не успели отметить тридцать первого. Все шло хорошо. Смена напивалась быстро. Покупателей было мало и все готовилось к логическому завершению — закрытию магазина.

Мне удалось выпить сначала с одним, потом с другими, директором, товароведами (причем с двумя сразу) и почти со всеми продавцами. Я не был заядлым выпивохой или зачинщиком всего этого беспорядка, но так напивался я в последний раз лет десять назад, когда сдал испытания на краповый берет. Годы службы в элитных частях армии, смертельно опасное задание, его выполнение, списание в запас, на пенсию и вот в тридцать пять я уже стал никому не нужным. Хорошая работа не был ла ко мне в руки. Выбирать не приходилось, а то, что оставалось выглядело смешным и нелепым.

В общем мне позвонили из отдела кадров величайшего в стране сетевого гипермаркета «Магнитка». Из-за опасения потерять семью, детей и жилье, чаша весов склонилась в пользу этого магазина. И я вышел на работу.

Перезнакомиться за год со всеми и войти к ним в доверие не составило большого труда. В итоге мы праздновали Новый год большой дружной семьей. Я потерял контроль, забыл что обещал жене и напился (второй раз в своей жизни).

Все было бы ничего, да пришло время закрытия магазина и нас попросили отправляться до «дома, до хаты». Распрощавшись со всеми, я подхватил под мышку коробку с новогодними подарками (от организации) для двух дочерей и шагнул к выходу…

Это мне потом показали видео того, что не стоило выходить из магазина в таком состоянии. Тогда же для меня мир померк быстрее, чем я сообразил что к чему.

— Осужденный 2604/8. На выход с вещами!

Тюремный охранник неторопливо проговорил заученную фразу и, открыв камеру, отошел в сторону. Одиночка для самых отпетых преступников и убийц. Кто бы мог подумать, что все так обернется.

Скрипнув несмазанными петлями, второй из охраны открыл дверь и держа меня под прицелом «калаша» проследил за моими действиями. А они уже стали стандартными за все время здесь пребывания.

Я не спешил. Заправил лежак, сложил государственное белье в стопку, подобрал с пола заранее подготовленную сумку и вышел в коридор. За поворотом оказались еще двое с подобными автоматами. Усмехнувшись в настроенные ко всему лица, я последовал за капитаном — главным из сегодняшнего конвоя.

— Радуйся, мразь! Пришло твоё счастье. Начальник колонии желает тебя видеть, — не оборачиваясь произнес он.

Бесстрашный ко всему здесь происходящему, капитан давно потерял ощущение жизни. Как раз после того, как его жена в один прекрасный день собрала чемоданы и ускакала к хахалю. После этого, он превратился в ходячую машину смерти. При росте за два метра и телосложению под сто двадцать килограмм, он разруливал любую ситуацию, какой бы критичной она не была, а случались подобные моменты не раз. «Баба жизнь сломала» — говорили товарищи по работе. Да и считались ли они настоящими товарищами? Думаю нет. Капитан превратился в закрытого, неразговорчивого, лишь исполняющего приказы свыше, человека. При любых происходящих здесь волнениях и «разборках» он был одним из первых, кто методом кулака быстро приводил в себя зачинщиков конфликта. Подобные проявления буйства и недовольства «Системой» случались еженедельно. Ему не требовалось оружие. Даже резиновые дубины он никогда с собой не носил. Все говорили, что капитан сошел с ума, свихнулся «из-за бабы», но ему было совершенно начхать на всех тех, кто так считал. Я часто видел эту ходячую машину смерти в действии и ничего утешительного для его оппонентов не было. Всегда быстрая схватка с ним оказывалась не в пользу зачинщиков буйства. Практически всегда последних уносили на носилках и зачастую ногами вперед.

— Вот что я тебе скажу, мразь, — все так же не оборачиваясь громко произнес он. — Тебе очень повезло, что ты дожил до этого момента. Уж кого-кого, но тебя я бы отправил на свидание с предками!

Откуда у него было столько ненависти к моей персоне? Я еще раз оглядел широкую спину этого человека. Да очень просто. Давным-давно, при поступлении сюда, я сломал ему челюсть и при первом же удобном случае он пытался вернуться к давнему конфликту. Спустя время после нашей схватки, Захар — смотрящий по тюрьме, сказал, что мне еще очень повезло.

Да куда уж там. Удача оставила меня десять лет назад, когда прокурору по подтасованному делу следствия легко удалось доказать мое прямое причастие в убийстве троих мужчин.

Меня даже не пытались оправдать. Увели прямо из зала суда. Я видел ужас и обреченность в глазах супруги. Мне стыдно было смотреть на зареванных малолетних дочерей, но ничего… абсолютно ничего не мог поделать. Что самое поскудное — я не совершал всего того злодеяния, в чем меня обвиняли.

Адвокат лишь развел руками. Прокурор, наоборот, потирал их. А судье вообще было плевать кто из них выиграет дело. Это уже потом, когда я вошёл в доверие к Захару, он шепнул мне, что судье отвалили немало денег за невмешательство. Адвоката припугнули, а прокурору отсыпали столько доказательств, что не засадить за решетку мог бы только полный кретин.

Вот так и вышло, что безобидный, с виду, поход с работы до дома, в новогоднюю ночь, обернулся катастрофой для меня и моей семьи.

Чем они там меня накачали, я до сих пор затрудняюсь сказать, но чем-то очень сильным. Иначе как мое чистосердечное признание оказалось на столе у прокурора, которое он же и зачитал. Выходило, что я без повода замочил троих средних лет мужиков, где и был замечен недремлющим оком оператора видеонаблюдения вблизи торгового центра «Макс'И».

Однако карточная пирамида обвинения сложилась у них идеально и вот я пребываю здесь уже десять лет! Вначале была ярость и злость, готовность убить всех и каждого, потом осталась ненависть. А когда притупилось и это чувство, появилась скрытая месть, желание досидеть (незаконно) положенный срок, выйти и покарать тех, кто был причастен в этом деле.

Жена сразу осунулась, постарела… Горе в один момент убило её как физически, так и морально. По словам того же самого Захара, она каждую неделю приходила ко мне на встречу и приносила передачи, но ни одного раза мне не дали с ней увидеться.

А что видел я? Каторжную работу. Небо в клеточку из одиночки да нескончаемые коридоры самой тюрьмы, которые я протопал не один десяток километров. Лично меня выводили на улицу, во двор тюремной зоны один раз в году — на мой день рождения. Почему было такое предвзятое