Он ответил на ласку мелодичным урчанием. Агата решила, что за такую песню полагается награда и, вытащив из сумки сосиску, угостила мурлыку. Он посмотрел на неё с благодарностью и, продолжая урчать, принялся за трапезу.
Агата поднялась на свой этаж, открыла ключом дверь и вошла в прихожую. Сразу же отметила, что пахнет в квартире не так, как раньше. Запах освежителя воздуха с нотками хвойного леса, аромат чистоты.
В дверях своей комнаты показалась мать. Агата с удовлетворением подумала, что несколько месяцев в санатории определённо пошли ей на пользу: помолодела лет на десять, выправилась осанка, но главное, из глаз исчезло тупое безразличие. Теперь во взгляде матери были приветливость и толика вины.
Вина.
Меньше всего Агате хотелось, чтобы мать просила у неё прощение. Это лишнее.
Они молча разобрали сумки, разместили продукты в холодильнике и в шкафчике над кухонным столом, заварили чай, а затем, по-прежнему не проронив ни слова, пили горячий ароматный напиток. С улицы доносились смех и радостное повизгивание играющей во дворе детворы, на стене мерно тикали часы. Агата в сотый раз за день сказала себе, что всё теперь по-другому. Даже тиканье часов иное – смелое, какое-то напористое.
Но кое-какая мерзкая частица прошлого могла и остаться. Прямо здесь, в этом доме.
Осталась ли?
С подозрением взглянув на мать, Агата отставила чашку с недопитым чаем, вышла из-за стола и, уже почти покинув кухню, вдруг застыла в дверном проёме. Ей стало страшно: а если действительно мерзкая частица прошлого ещё здесь? Может, оставить всё как есть и не выяснять правду? Зачем портить такой прекрасный день? Порой лучше пребывать в неведении…
К чёрту неведение!
Злясь на свою нерешительность, Агата проследовала по коридору, зашла в комнату матери, открыла платяной шкаф… и облегчённо выдохнула. Одежды Колюни, которую мать хранила как самую большую драгоценность, не было. Дом чист.
– Его больше нет, – услышала она и повернула голову.
Мать стояла в дверях, прижав ладонь к груди в области сердца.
– Я уничтожила все его вещи. Все до единой. Отнесла на пустырь и сожгла, – она похлопала ладонью по груди. – Я прогнала его отсюда. Навсегда.
Агата почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Ещё один демон повержен – страшное чудовище прошлого. Эта победа не менее важная, чем победа над архонтом.
– Его больше нет, – повторила мать. Её глаза тоже блестели от слёз. – Пойдём, допьём чай, дочка.
Агата закрыла шкаф и кивнула.
– Пойдём, мам.
Она больше не сомневалась: теперь всё, абсолютно всё по-другому.
Конец.