аккуратно открыл дверь, но никого не застал. Комната была пустая. Полностью пустая. Не было не только девушки, но и её вещей. Ни чемодана, ни сумок, ничего. Вот теперь он начал волноваться. Предположив, что ей просто стыдно после вчерашнего, Хосын начал звонить писательнице. Но та сбрасывала вызовы. Тогда парень решил проверить камеры видеонаблюдения. Включив записи со двора, он стал выяснять, когда его подруга покинула дом. Начал он с просмотра утренних записей, но девушки нигде не было. Так, перематывая назад, он дошёл до позднего вечера, где чётко была видна Рина вся в слезах, мучающаяся от боли и сидящая на крыльце. Он видел, что она кому-то звонила, и что её забрал какой-то парень в мешковатой одежде, лица которого не было видно.

Совсем ничего не понимая, молодой человек решил посмотреть записи из той комнаты, в которой он проснулся. Теперь всё встало на свои места. Он не мог поверить своим глазам — он сам лично изнасиловал свою любимую девушку. Он видел, как она кричала от боли, захлёбываясь в слезах, как молила его остановиться.

Хосын выключил телефон, не в силах смотреть на всё это. Но вариантов было немного, нужно было собираться на работу.

Пересилив себя, он позавтракал, привёл себя в порядок и поехал в компанию. Где как ни в чём не бывало поздоровался с ребятами, отмечая про себя, что Ходже какой-то хмурый и как-то странно смотрит на него.

День проходил как обычно. Ничего нового и странного не происходило, только Ходже был какой-то отчуждённый.

Во время перерыва Юнсок невзначай спросил:

— Как там Рина? Её ещё не выписали?

— Выписали, вчера, — ответил айдол, не вдаваясь в подробности произошедшего. Ведь что о нём подумают парни, если узнают, что он сделал?

— И как у вас там дела? — пошло ухмыляясь, спросил Пёнсон. — Столько ночей вместе провели, поди вчера за все те времена отыгрались?

— Ага, так отыгрались, что она сбежала с другим парнем и перестала отвечать на звонки, — он не стал говорить, по какой причине это произошло, и надеялся, что друзья подскажут, как найти писательницу.

— Странно, — заметил Юнсок, — не похоже на неё. А вы не поссорились, часом?

Все начали поддакивать, а Хосын не знал, как выкрутиться, не рассказывая деталей, но тут прозвучал низкий голос Ходже:

— Он её изнасиловал, — яростно проговорил парень, не в силах больше терпеть этот цирк. — Я думал, что знаю тебя, Хосын, но ты оказался таким подонком, что руки чешутся тебе врезать. Поверь, если бы не защита твоего лица агентством, я бы уже давно это сделал!

Он вышел из зала, оставляя друзей одних и направляясь в туалет, чтобы освежиться холодной водой и остыть.

Тем временем в репетиционном зале повисла гробовая тишина. Никто не решался её нарушить, но кому-то надо было это сделать. Собравшись с мыслями, Пёнсон спросил:

— Это правда? — лидер сам еле сдерживал злость, он презирал таких людей, как и все остальные состоящие в группе парни. Ведь девушки — их целевая аудитория, которую нужно уважать. Да и в целом, независимо от пола уважения и личного пространства достойны все люди. Никто не заслуживает насилия, разве что те, кто поощряет подобные поступки. Но таких личностей уже и людьми назвать язык не поворачивается.

— Да, — тихо ответил младший участник, — но я…

— Здесь не может быть никаких «но»! — резко прервал его Юнсок. — Ты мне противен!

Он тоже вышел из зала, а вслед за ним ушёл и оставшийся айдол, оставляя Хосына наедине. Он понял, что друзья презирают его и ещё долго не смогут общаться с ним так, как это было раньше. Но ещё страшнее было от мыслей о состоянии Рины. Теперь он знал, кем был тот парень, что забрал писательницу, и предполагал, что девушка находилась у него дома. Но Ходже его так просто не пустит, а поговорить им надо. В голове родился небольшой план. Сроки поджимали, до самолёта, на котором его подруга отправится домой, оставалось два дня. Поэтому, не теряя времени, Хосын направился к выходу из компании. Сейчас парни не станут его искать, и Ходже вряд ли заподозрит что-то неладное. Поэтому парень поехал к дому друга. Набрав код дома, а затем и код квартиры, он зашёл внутрь.

Услышав звук открывающейся двери, в коридор выбежал Ённи, а затем раздался подавленный, такой родной голос:

— Ходже, это ты?

Парень прошёл вглубь квартиры, погладив радостного пёсика, что крутился у его ног. Айдол застал девушку сидящей на кровати и читающей книгу. Подойдя к её комнате, он наконец заговорил:

— Нет, это не Ходже.

Её тело мгновенно напряглось, она подняла голову, в её глазах читались ужас и страх. Некогда близкий человек за одну ночь стал таким чужим.

— Что тебе нужно? Не подходи ко мне! — она поджала ноги под себя, садясь у самой стенки.

— Я просто хочу поговорить, — парень вошёл в комнату, пытаясь приблизиться, но девушка подскочила и убежала в противоположный от него угол, бегая глазами по комнате в поисках оружия. Но вокруг ничего не было.

— Уходи, нам не о чем разговаривать.

Она буквально тряслась от страха. Но Хосын продолжал приближаться. Он надеялся, что просто обнимет её, как всегда, и это поможет ей успокоиться.

— Давай просто спокойно поговорим, я не трону тебя, — пытался он говорить максимально спокойно.

Но с каждым его шагом девушка лишь пыталась уйти дальше, а когда стена упёрлась ей в спину, она сказала:

— Если ты не уйдёшь, я закричу! В отличие от твоего дома, здесь со всех сторон живут люди, кто-нибудь меня точно услышит.

Но Хосын продолжил медленно подходить, и тогда писательница открыла рот и начала кричать:

— Помо…! — но она не успела и слова сказать, как её обхватили крепкие руки, а рот закрыли мягкие губы. Девушка начала вырываться, в этот раз силы у неё были, и ей их хватило, чтобы оказаться вне его объятий.

Но прежде чем она успела отдалиться, айдол схватил её за запястье, из-за чего Рина начала извиваться, корчась от боли и пытаясь высвободить руку. Молодой человек тут же отпустил её, не понимая, что происходит.

— Хочешь поговорить? — вдруг резко сказала она. — Отлично! Тогда мне есть что сказать! Я не хочу тебя знать, Ан Хосын, я жалею о том дне, когда решила прилететь сюда, это было моей самой большой ошибкой! Посмотри, что ты наделал, — она оголила запястья, показывая синяки, а потом, уже не стесняясь, подняла кофту, показывая грудь, на которой красовался огромный синяк, повторяющий форму ладони, — ты не просто лишил меня девственности. Ты сделал это резко, больно, без моего согласия и когда я была с повышенной температурой. Я никогда не смогу это забыть, и никакие слова о том, что ты был пьян и не понимал, что делаешь, тут не помогут. А теперь уходи! Тебе здесь не рады.