что выступали не в скучных костюмах, а в яркой современной одежде типа футболок, джинсов, маек, толстовок и худи. Никаких тебе слишком заумных речей, каменного выражения лица и зомбированного голоса, который включили на ускоренную прокрутку. Только улыбки, смешки и порой даже шутки. Правда, Долорес Санклер не особо позволяла себе подобное.
Рики всеми силами старалась усидеть на месте и сдержать в себе визг. Это был шанс уйти из этого колледжа. Его нельзя было назвать плохим, но когда то, что преподают, тебе ненавистно, ты не можешь думать об этом месте с улыбкой. А учили здесь экономике. Первые дни Рики буквально заставляла себя делать один шаг за другим на пути в колледж.
Невозможно заниматься тем, к чему не лежит душа. Это подобно рабству, и хозяин, и раб – это ты сам, неопределившийся трусливый человек, возводящий вокруг себя стены и рамки.
Рики долго была и рабом, и хозяином в одном теле, но настала пора что-то менять. Она любила Эшвилл за чистоту и свежесть, за тихие улочки, в которых не стоит ждать опасности, за красивый ландшафт, парки, зеленые зоны для отдыха и магазины с вещами, привезенными словно из прошлого, за добряков-торговцев, которые выставляли возле своих магазинов миски с едой и водой для бездомных собак. Жители Эшвилла очень любили этих животных.
«Нужно что-то менять», – повторила она себе.
Эйфория прошла слишком быстро. В положении Рики, необщительной шантажистки, перешагивающей через головы, ноги и прочие части тел, организация конкурса казалась невозможной.
Кто из девушек захочет быть в одной команде с Рики Перри? Никто! А сколько нужно желающих? Хотя бы два! Что же в этом случае делать?
У Рики созрел грандиозный план, отказываться от которого она не собиралась даже с осознанием вероятности провала в 99 %.
Глава 8
– Хилари, снимай штаны, – скомандовала Рики.
Барни прищурился, качая головой от непонимания происходящего, пока друг сидел на его кровати в позе лотоса и старался переварить услышанное от «подруги», стоявшей прямо перед ним со скрещенными на груди руками.
Он нахмурился, подавшись назад, и ответил:
– Не понял.
– Ты слышал меня.
– Но зачем?
– Хочу кое-что посмотреть.
– Это «кое-что» связано с тем, что я думаю? – спросил Барни, ерзая на компьютерном кресле.
– Если «что-то» в твоем понимании – это ноги, а не отвратительный инструмент для разведения детей, то да.
«Отвратительный инструмент?» – из всего услышанного Браун выделил именно эту фразу, натолкнувшую его на одну удивительную мысль, делиться которой он пока ни с кем не собирался, как и своими впечатлениями от увиденного рисунка в тетради.
– Зачем тебе мои ноги? – Пояснение Рики ни капли не расслабило Хилари.
Перри закатила глаза.
– Просто сними штаны. Обещаю, что я тебя даже пальцем не трону.
– Просто это так стра…
– Снимай!
– Понял!
Хилари вскочил с постели, расстегнул ширинку с пуговицей и спустил узкие джинсы, липшие к его ногам настолько плотно, что он почувствовал облегчение без них.
Рики отошла от него ровно на метр, разглядывая его с ног до головы.
– И худи сними.
Парни переглянулись. Барни лишь кивнул ему, словно говоря: «Действуй, ни пуха тебе». Спорить «хоббит» не стал, и спустя три секунды серое худи валялось на кровати.
Приложив кулак к подбородку, Рики задумчиво мычала, расхаживая вокруг Хилари и не сводя с него напряженного взгляда.
Еще никогда парень не чувствовал себя настолько неловко и глупо. Ему оставалось лишь сжать кулаки, набрать в легкие побольше воздуха и стараться не смотреть ей в глаза.
– Отлично, – заключила она, упираясь локтем в спинку кресла Барни.
– Отлично? – Хилари потянулся к одежде.
– Ты мне подходишь.
– Для чего?
Ребята ожидали, что Перри бросит очередную загадочную фразу или как минимум закатит глаза, но вместо этого она села на кровать, сложила руки под грудью и задумалась. До Барни медленно начал доходить смысл происходящего.
– Только не говори мне, что это связано с тем конкурсом.
– И как же ты догадался? – В ее голосе прослеживался непривычный холод.
Сейчас Рики понимала, что как бы она ни старалась себя приободрить, идея переодеть парней в девушек, выступить с ними на конкурсе между учебными заведениями, затем между городами, может быть, попасть на один из знаменитейших каналов страны и при этом не провалиться еще на первом этапе… Боже, да это идея не просто нелепа – она нереальна!
Пока Барни и Рики сверлили друг друга взглядами, Хилари успел одеться.
– Неужели ты собралась выступать?
Он подозревал, что в душе Рики не такая злая и наглая, какой казалась. Что у нее есть мечты и желания, но думать о ней в таком ключе было крайне непривычно.
Рики встала.
– Я не особо слушал ту ведущую, но она вроде говорила, что в команде должны быть участники одного пола. Так что я не смогу тебе ничем помочь. – Хилари испытывал облегчение от этой мысли.
– А кто тебе сказал, что в команде будут разнополые участники? – Перри обернулась к нему. Благодаря наивности друга она слегка расслабилась.
Хилари шагнул было назад, но дальше стояла кровать, и он свалился на нее. Он понял, к чему были эти раздевания, и произнес с нескрываемыми страхом и растерянностью:
– Ты хочешь, чтобы я прикинулся девушкой?
– А хоббит начинает понимать. – Рики взглянула на Барни. Его лицо выражало нечто непонятное, но если бы он раскрыл рот, то вышло бы короткое и родное всем подросткам ругательство.
– Ты в своем уме? Зачем тебе вообще сдался этот конкурс? – Хилари пока плохо понимал, что его одолевало больше: возмущение или смущение.
– Номер телефона Кэмерон узнать хочешь?
Хилари мгновенно изменился в лице: он выпучил глаза, наклонив голову вправо и сжал губы. Из-за неумения управлять своими чувствами он мог выдать что угодно. Это было его главной слабостью.
Рики молча достала свой дешевенький телефон и на мгновение показала Хилари номер. Парень постарался не растеряться и уверенно спросил:
– Откуда мне знать, что ты не врешь и это ее номер?
В ответ на это Рики позвонила по номеру. Спустя три мучительных гудка последовал ответ через динамик:
– Алло, кто это?
Голос принадлежал возлюбленной Хилари. Вся его уверенность во лжи шантажистки треснула в тот же миг похлеще стекла от высокочастотных звуков.
Рики сбросила звонок и почистила историю.
– Убедился?
«Хоббит» лишь кивнул и добавил:
– Все равно ничего не выйдет. Нас раскусят.
– У тебя отличное телосложение. Вполне себе тянет на женское.
– Эй! – Хилари указал на нее пальцем.
– Ты считаешь это оскорблением?
Хилари вдруг понял, что только что своим «Эй!», по мнению Рики, оскорбил всех девочек и