- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Сергей Минский Всё брошу однажды…
О жизни
Всё как-то просто до обиды…
Всё как-то просто до обиды (Чтоб не напутать, не забыть): Родился — нацепили бирку, И умер — бирку, стало быть.Мне — семнадцать, и пока…
Мне — семнадцать. И пока - Что мне времени река? Я лежу на сеновале.Что смотрю из сорока На себя чуть свысока, Понимаю я едва ли.
Я снова зажигаю…
Я снова зажигаю Забвения свечу. В ней ватную угарность Почувствовать хочу. Хочу, чтоб всё, что вижу, Ушло за окоём, Чтоб Голос слышать свыше, Чтоб с Богом быть вдвоем. Я встану на колени - И, может, наяву. Калика я, калека, Пугающий молву. Гонимый бранным словом, Непонятый толпой, Я оживаю словно, О Господи, с тобой. Единственная тема: Я в Нём и Он во мне. Жизнь — пляшущие тени В зашторенном окне. Там я чужой почти что - Вуаль важней лица: Обманутый мальчишка Во власти подлеца. Но путь уже прочерчен - Оскомина в зубах. Прошу за все прощенья За всех, но от себя. Я зажигаю снова Забвения свечу, Я открываю слово, Взлетаю и лечу.Из цикла "Пляшущие тени"
Толпа
1. Гнетущее приходит состоянье, И круг молвы сужается на нет. В спираль времён закованы изъяны, Как в звёздные разложены карманы Игрушки-судьбы, спутницы планет.Ночная мысль — кошмар, вершина страха, Случайность встречи ищущих любви - Врывается залитой кровью плахой, И хочется, и невозможно плакать, А жизнь вокруг — прекрасная на вид.
А жизнь в насмешку выставляет счастье, Как лавочник, удаче гимн поёт. И смех вселенский, и народ кричащий, Изведавший концов земных начала, Снимает головы и кровь на плаху льёт.
И тошнотворно запекаясь в студень Итогом зрелища разнузданной толпы, Не кровь она — боль обойденных судеб В игре насмешливой словечек неподсудных, В реке молвы, где плыть и не доплыть.
И плачется без слез, без облегченья Игрушкам-судьбам, спутницам планет. В пыли толпы их путь уже начертан. Но дарит мысль оттенки и значенья Всему тому, чего в помине нет.
2. Штурм — день в день: И толпа — на срыве. Бьет край дел - Падают слова. Мозг лжет вслух В праведном порыве. Гонг стал глух - Кругом голова. Льет шар зной В русла серых улиц. Стал жар сном В мутной влаге глаз. Жизнь есть дождь В этой груде ульев. Дождь есть долг - Мозг опять солгал. Лист впал в грусть, Потеряв упругость. Гнев жжет грудь - Грубо жмет толпа. Ждать сил нет - Глас взывает трубный. Льет шар свет, Но толпа — слепа.
3. Закроются ставни. Козлом перекрестие ляжет. Закончилась старость И в землю уходит поклажа. Душа загорится, Нагою представ перед миром, Как женщины-жрицы - Всех магий, любви и кумиров. Эфир вдруг настигнет Кривыми всех диапазонов, Как золото в тигле Огонь настигает зажженный. Огонь очищенья - Толпы отрезвляющий рокот: Прощанья, прощенья - Во всем отведенные сроки. Прощаются гости, Уходят, забыв о поклаже: Она на погосты, Как в свалку великую ляжет… Закончилась старость. Прошли поминания сроки. И только остался Толпы загостившейся ропот.
Когда почти уходят мысли…
Когда почти уходят мысли И пустота сосёт как голод, Безумства обещает город - Шары блаженств из пены мыльной.Бахвальство бредит откровеньем, В чести минутной разбухая, И совесть, ко всему глухая, Не дарит ясности мгновенной.
Увижу вдруг святое мелким, И даже откровенно чуждым. И снова проморгаю чудо В угоду этому похмелью.
Синева
Синева за окном, синева. Синий снег под темнеющим небом. Был ли там я? А может, и не был. Может быть, это просто слова. Может быть это просто мечта, Боль о несостоявшейся встрече, Боль о дне, обещавшем мне вечер? Впрочем, всё — суета-маета. Синева на душе, синева, Обрамлённая небом и снегом, И Венеры неяркая нежность, И отчаянье, будто сновА. И дымов, и столбов, и дорог, С перестуком колёс подо мною, Много этой промчало зимою, Словно мыслей, рождённых не в срок. Пролетело открытий и строк, И плацкартных надуманных истин, И невыплаканных сердцем исков, Ледяных на перронах ветров. Стала реже в душе синева, Растворяясь — никчемная гордость – В море слёз, в человеческом горе, В бесполезных, ненужных правах.Ку-ку (шуточное)
Воскресный лес. Весна уже в разгаре. Подкидыш кличет, словно на часах. Я попросил его мне дать разгадку: Когда же мой черёд — на небеса. И, верите ли, так вдруг стало страшно: В желудке пустота и холодок. Мне показалось (что, пожалуй, странно), Что я попал к циклопу на ладонь. И жизни срок зависит от момента Хлопка легчайшего ладони о ладонь… Подкидыш мне своих «ку-ку» отмерил Всего четыре — будь неладен он. Потом, немного помолчав, добавил Ещё тринадцать, редких и не в ритм. Потом ещё. И стало мне забавно: Ведь так он пропоёт мне до зари. За сотню счёт. Плюс тридцать. Вспомнил фразу, Её озвучив: "Хватит за глаза". Но те четыре самых первых раза Кукуют в сердце, заглушить нельзя.Осеннее настроение
Причудливый узор: сквозь папоротник — тюль. Рассвета нет ещё, но чувствуется он. Мой сон ушёл бродить - где балом правит нуль, Где мнится переход из сумеречных зон.Там я опустошён, я — вакуум причин, Я — мудрость бытия, наивность чистоты. Там от земных скорбей моя душа кричит. Там равен Богу я, там снова с ним на "ты".
И вечный вестник встанет предо мной…
И вечный вестник встанет предо мной, И сорок вёрст останется за мною В том мире, за невидимой стеною, Где испытанья срок прошёл земной.Лишь омрачит привязанностей тлен, Пусть не на долго и не сильно очень, Чтоб я, соединяясь с ночью, Привет последний отослал Земле.
Настроение
Кровавая заря напомнила о жизни, Где я когда-то был, а, может быть, и есть, О сущности любви, до беспредела- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »