улицах было больше чем всегда, многие магазины и ресторанчики были закрыты, видимо из-за того, что трудно было добираться на работу. Никто не бегал вокруг с дозиметром, тетеньки с колясками обсуждали способ перевести деньги, для помощи пострадавшим.

Я проверяла почту, но вестей не было. Я могла только ждать. Такеши периодически читал японские новости про аэропорт, но спасательная операция еще продолжалась.

Мы могли только ждать.

В воскресенье вечером мой телефон высветил на экране незнакомый номер. Я нажала на кнопку ответа и физически ощущала скорость, с которой смыкались контакты, ужасающе медленно соединяя меня с ним.

— Бестолковая женщина, почему ты не проверяешь почту, я чуть с ума не сошел! Неужели так трудно заглянуть в почтовый ящик? Не вздумай плакать, перестань, прекрати плакать немедленно!

В воскресенье их, наконец, эвакуировали, и звонил он уже из лагеря. Мы толком не поговорили, потому что каждый раз, как я открывала рот — голос подводил меня.

Ночь и снова волна, волна в моих снах смывающая мое сознание, ужасающе реальная, хотя я никогда не сталкивалась с ней сама. Она останется со мной на всю жизнь?

Хиро добрался до Токио в понедельник, с помощью специально организованных автобусов. Город все еще находился в режиме пониженного энергопотребления, но поезда уже работали. Я с утра сидела на ступеньках и, подперев коленями подбородок ждала. Ждала, как в детстве, когда каждая секунда кажется вечностью, когда завтрашнего дня почти не существует. Лишь только я увидела его, меня подбросило вверх, словно три дня кто-то заводил пружину в моих ногах. Я бросилась ему навстречу и преодолела расстояние до дороги за пару секунд. Обняла, повисла на шее, мои ноги отказались работать и он со смехом нес меня домой на руках. Теперь, когда он был рядом, я никак не могла разжать пальцы, как только я отпускала его, меня начинало колотить, словно снова началось землетрясение. Поэтому последующие сутки он практически не отпускал мою руку, мы ели, ходили в душ и спали, спали, спали вместе.

Я целовала его, плакала, снова и снова касалась его лица, смеялась как сумасшедшая, молча повисала на нем без сил. Но мы были вместе, мы были живы, и это было единственное, что требовалось для излечения.

Еще месяц нас периодически трясло. Каждую ночь мне снились различные варианты цунами, и я просыпалась в холодном поту.

Мой самолет улетел в Россию без меня. В следующий понедельник мы поженились, без платья и торжественной церемонии с недовольным качеством освещения Такеши в роли единственного гостя. В апреле я начала учебу в Токийской школе дизайна, так и не получив мой российский диплом бакалавра. Мы все еще живем в той самой маленькой квартире. Хиро подарил мне зеленый велосипед с надписью Миссис Ханазоно на раме, и я осваиваюсь в роли токийского велосипедиста. Если вы видели на дороге девочку с розовыми волосами, в корзине велосипеда которой кучей свалены папки и обрезки ткани, вероятно, это — я.

Агата рассталась с Яном и собирается прилететь к нам на новогодние каникулы.

Рита и Саша собираются пожениться летом, возможно, нам удастся побывать на их свадьбе.

Мой брат и мой муж иногда вместе играют в онлайн игры.

Япония медленно, но верно восстанавливается после пережитого.

Сакуру любят все, даже Такеши фотографирует ее каждый год. Есть в таком единодушии нечто мистическое и притягательное. Словно обряд посвящения.

В этом году я впервые любовалась цветущей сакурой. Когда-то же надо было начать, сказал Хиро. Розовые лепестки, словно пена парили в воздухе над головами деревьев. Мы легли на землю, так, чтобы солнечные лучи падали на нас сквозь бело-розовую дымку сакуры и долго долго смотрели в бесконечную небесную синь.