выступали за линию партии…».
— Татьяна, выключи радио, невозможно работать, — раздраженно бросил я, довязывая последний узел на кишечном анастомозе. — Лев Александрович, как же! Такой доклад значимый, как же выключить? — Или прикрути, словом, делай, что хочешь. Но если я Трофимову подвздошную кишку к брюшине пришью, сама будешь виновата. Сегодня какое число у нас? — Двадцать пятое… вот чудеса! Только пятьдесят шестой начался, а уже и февраль к концу подходит.
Я возвращался домой пешком, выйдя за несколько остановок. Зима в этом году выдалась бесснежная, но за последние несколько дней город засыпало так, что чуть не встал весь транспорт. Пошел снег. Крупными хлопьями он оседал на моих волосах, падал на веки и тут же таял, липнул к шарфу и хрустел под ногами. Вдалеке, бросаясь снежками, играли дети.
Подойдя к дому, я увидел в окне силуэт кудрявой головы Веры. Она сидела в новом кресле и торшера и наверняка читала, дожидаясь меня. Из соседнего окна, где жили наши новые соседи, играла музыка:
Вспомните, как много Есть людей хороших - Их у нас гораздо больше, - Вспомните про них.
И улыбка, без сомненья, Вдруг коснется ваших глаз, И хорошее настроение Не покинет больше вас.
— Вот же работы на мою голову не хватало, как этот снег чистить, — проворчал проходящий мимо меня дворник, — жили себе без него и замечательно было, улицы сухие. А тут навалило так, что ни пройти ни проехать, хоть лыжи расчехляй. — И это прекрасно, — прошептал я, когда он уже давно отошел далеко от меня, а снежинки все кружились в вихрях своего незатейливого вальса.
— Татьяна, выключи радио, невозможно работать, — раздраженно бросил я, довязывая последний узел на кишечном анастомозе. — Лев Александрович, как же! Такой доклад значимый, как же выключить? — Или прикрути, словом, делай, что хочешь. Но если я Трофимову подвздошную кишку к брюшине пришью, сама будешь виновата. Сегодня какое число у нас? — Двадцать пятое… вот чудеса! Только пятьдесят шестой начался, а уже и февраль к концу подходит.
Я возвращался домой пешком, выйдя за несколько остановок. Зима в этом году выдалась бесснежная, но за последние несколько дней город засыпало так, что чуть не встал весь транспорт. Пошел снег. Крупными хлопьями он оседал на моих волосах, падал на веки и тут же таял, липнул к шарфу и хрустел под ногами. Вдалеке, бросаясь снежками, играли дети.
Подойдя к дому, я увидел в окне силуэт кудрявой головы Веры. Она сидела в новом кресле и торшера и наверняка читала, дожидаясь меня. Из соседнего окна, где жили наши новые соседи, играла музыка:
Вспомните, как много Есть людей хороших - Их у нас гораздо больше, - Вспомните про них.
И улыбка, без сомненья, Вдруг коснется ваших глаз, И хорошее настроение Не покинет больше вас.
— Вот же работы на мою голову не хватало, как этот снег чистить, — проворчал проходящий мимо меня дворник, — жили себе без него и замечательно было, улицы сухие. А тут навалило так, что ни пройти ни проехать, хоть лыжи расчехляй. — И это прекрасно, — прошептал я, когда он уже давно отошел далеко от меня, а снежинки все кружились в вихрях своего незатейливого вальса.