и его семьи. Евгения перезвонила и поблагодарила Бориса Борисовича Полянского. Почти сразу перезвонил отец. Поставив цветы в воду, а торт в холодильник, она проверила ещё раз свою сумку, положа туда новый смартфон. Сын пришёл около семи утра.

– Доброе утро, мам, – сказал он, раздеваясь в прихожей.

– Доброе. Ты завтракать будешь? – спросила она.

– Буду. Я уставший и голодный, – ответил он моя руки в ванной комнате. – Можно я сегодня пропущу занятия? Почему не спрашиваешь, как прошёл вечер? – присаживаясь к столу, задал он вопрос.

– Захочешь – расскажешь. Ты же у меня взрослый, решай сам, что для тебя лучше, – ответила мать, ставя на стол тарелку с завтраком и бутерброды. – Боюсь, ты опять меня упрекнёшь в любопытстве и контроле. Тебе чай или кофе?

– Начало хорошее. Что-то случилось, пока меня не было? – спросил он, не чувствуя за собой никакой вины.

– У тебя хватит сил на десятиминутный разговор? – спросила Евгения Сергеевна, оставив его вопрос без ответа и присаживаясь к столу.

– Говори, – произнёс сын, пережёвывая завтрак.

– Всё сказанное тобой сутки назад – это твои собственные выводы? – делая глоток чая, спросила Евгения.

– Скажем – мысли вслух, – ответил сын.

– Значит, я была тебе плохим другом? – спросила Евгения, глядя на сына внимательно.

– Мам, ну сказал, не подумав или плохо подумав. Не обижайся. Ты же меня знаешь.

– Это не обида, Женя. Это разочарование. Мы перестали с тобой понимать друг друга. Обычную фразу «Носи аккуратно» мы стали воспринимать по-разному. Я имею в виду, что хорошая вещь прослужит дольше, а ты, что следующую купят нескоро. Скажи, я тебе в чём-то когда-нибудь отказывала, может, лгала? Я просто просила тебя подождать. Почему после смерти Виктора Ивановича наши с тобой отношения резко испортились? Я сама причины не нахожу, а ты поделись своими мыслями.

– Мам, да у тебя и то не так и это, – не сдавался сын.

– Конкретно, Жень, чтобы я поняла, – настаивала мать.

– Да, к примеру, мой внешний вид, – сердито сказал он.

– Сегодня ты выглядишь хорошо, несмотря на бессонную ночь. Да, я критикую твой внешний вид, но ты от моей критики не страдаешь, а я не настаиваю на своей точке зрения. Мы покупаем тебе вещи, которые ты выбираешь сам. Возможно, не так часто, как тебе хотелось бы, но я тоже редко обновляю гардероб. Разве не так? – спрашивала Евгения, глядя на сына. – Всё это, дорогой мой, отговорки. Причина ни в этом. Не хочешь – не говори. Я приняла к сведению все твои претензии. Больше никакого контроля и опеки с моей стороны. Мне казалось, что мы с тобой всё это время были хорошими друзьями, но теперь понимаю, что в чём-то ошибалась. Давай попробуем жить как добрые соседи. Я вечером улетаю в командировку. Сколько это продлиться – я не знаю. Вернусь дней через пять. Продукты вчера я купила, деньги на расходы в ящике стола. Постарайся питаться регулярно и поддерживать какой-то порядок в квартире, – вздохнув, сказала Евгения Сергеевна.

– Мам, а с чего вдруг командировка, да ещё накануне трёх выходных дней? – спросил он с недоверием.

– Видишь ли, Женя, ни ты один считаешь себя взрослым, но и моё руководство пришло к этому выводу. Рабочий день у меня не нормированный, а деньги, особенно наличные и в валюте, не пахнут. Да, звонил отец и обещал сегодня вечером зайти. Ты уж постарайся вести себя с ним уважительно, – говорила Евгения, а в груди щемило.

– За что его уважать? Он нас дважды бросил, – с вызовом сказал Женька. – О его визите я знаю.

– Не говори того чего не знаешь. Ещё полгода назад ты думал иначе. Если он так плох в твоём понятии, зачем ты поддерживал с ним отношения столько лет? Встречался, ждал этих встреч, ездил в гости, отдыхал вместе с ним на море, ходил в походы? Возобновил отношения с Платовыми ты по своей инициативе. Разве ты не был доволен его возвращением? Или, я что-то путаю?

– Почему вы расстались, расскажи? – спросил он, меняя тему.

– Не могу. Захочешь узнать – спроси у него сам, – ответила Евгения Сергеевна.

– Мам, это не честно. Я имею право знать. Я давно вырос и не мальчик, – говорил он обижено.

– Ты заговорил о честности? А кто сутки назад бессовестно обвинял меня? Это с твоей стороны честно? Не будем ссориться. Я не отказываюсь назвать тебе причину расставания, но, думаю, отец найдёт для тебя слова, которые ты поймёшь, как мужчина, – говорила Евгения, убирая посуду со стола. – Домой я уже сегодня не попаду. Ты хотел самостоятельности? Я тебе предоставляю её в полном объёме. Если поленишься менять воду в цветах, выброси их уже завтра, а торты не держи долго в холодильнике. Иди отдыхать.

– Кто принёс тебе торт и цветы в такую рань? – удивлённо спросил он.

– Я думала, они от тебя, – улыбнувшись сквозь слёзы, ответила Евгения, и голос чуть дрогнул. Она поняла, что сын забыл о её дне рождении.

– Мам, прости меня, пожалуйста, я совсем забыл. Давай мы отметим сразу два дня рождения вечером, – предложил он.

– Извини, не могу – у меня работа. Мне пора. Да, сын, самое главное я тебе не сказала. Если я, когда-нибудь, выйду замуж, то только за твоего отца. На богатого отчима с безграничными финансовыми возможностями можешь не рассчитывать, – сказала она, похлопав сына по плечу, и вышла из кухни.

Она понимала, что поступает неправильно, что стоило согласиться с сыном и, возможно, поговорить откровенно, но обида была сильнее разума. Женька не мог не понимать, что обидел мать.

Евгения Сергеевна пробыла на работе около двух часов, где её поздравили коллеги, а она устроила для них чаепитие с тортом. Дала поручение одной из коллег и выехала из города, когда часы показывали одиннадцать часов утра с минутами. До дома отдыха было километров двадцать пять-тридцать. Она не доехала до места, а её уже в это время разыскивали…

Глава 1

Семьи Полянских и Орловых жили в одном заводском доме и трудились, за исключением несовершеннолетних детей, на заводе. Виктор Иванович Орлов, сорок второго года рождения работал начальником сборочного цеха, его жена, Галина Петровна, которая была на год моложе, работала в детском саду при заводе. Старший сын Сергей родился в шестьдесят третьем году, а дочь Наталья – в шестьдесят шестом. Борис Семёнович Полянский, на два года старше Орлова, работал мастером цеха под его руководством. Клара Петровна, на пять лет моложе мужа, работала в бухгалтерии завода. Дочь Маргариту она подарила мужу в девятнадцать лет, а через два года родился сын Борис. Борис и Наталья Орлова были ровесниками. Дети только скрепили дружбу двух семей. Они ходили в один детский сад, потом школу. Имея детей разного пола, обе семьи в семьдесят восьмом получили в новом заводском доме трёхкомнатные квартиры,