За эти десять минут я узнала о нём больше, чем за годы знакомства. Хотя, какого знакомства, несколько встреч и снов?..

Наташка подскочила, засуетилась, Витька расплылся в улыбке, чмокнул меня, помог раздеться. Мы пили чай, вспоминали, хохотали, переглядывались. Хорошо…

А перед сном моя подружка призналась, что они с Пичугиным поцеловались сегодня, по-настоящему, и она, кажется, его любит. А ещё она передала подарок Ромки. Он вернулся, чтобы подарить его мне и извиниться, но не тащить же назад. Я ахнула, в красивом непромокаемом мешочке был набор ароматических масел для ванн, моя давнишняя мечта. Откуда узнал? Наташка поклялась, что ничего ему не говорила. Да и когда? Ей не до этого…

И понеслась московская студенческая жизнь. Я окончательно поняла, что дело моей жизни не связано со стройкой. Но папа уговорил, всё-таки, окончить институт, получить диплом и профессию инженера-строителя. Пришлось согласиться. Просиживая на лекциях, я умудрялась делать задания и по любимым предметам другого института. Получались и свободные вечера, мы шатались по столице, развлечений и искушений было полно. Наша четвёрка облазила все музеи, выставки, ярмарки и распродажи – по интересам девочек, и футбольные матчи, спортивные соревнования и пивные бары – по интересам мальчиков. На одной из хоккейных баталий случилось происшествие, изменившее в корне моё отношение к Ромке. В Ледовом дворце было довольно холодно, и в перерыв наши мальчишки ушли в гардероб за верхней одеждой. А к нам подсели взрослые, здоровые мужики. Двое – по краям, третий сверху, четвёртый снизу.

– Ну что, девоньки, собирайтесь. Мы за вами давно следим, вы нам подходите, такие разные, на любой вкус. – Безапелляционно заявил усевшийся рядом со мной рыжий детина, под два метра ростом, с огромными руками, лошадиным лицом и побитыми шрамами губами.

Они, действительно, были очень разные. Лера, стройная блондинка с жёлто-зелёными глазами, с чётким овалом лица и длинной шеей, и темноволосая, кареглазая, невысокая, но словно выточенная статуэточка, Наташка.

– И без выкрутасов, ваши птенчики вам не помогут, они у нас на прицеле, – заржал викинг.

Он положил руку мне на колено, а второй потянулся к груди. Я со всего маху врезала ему по морде, пнула ногой и заорала: «Помогите!» Но он зажал мне рот своей лапищей, прижал к себе и расплылся в иезуитской улыбочке.

– Я не прогадал. Мне такая прыткая и нужна.

К нам направлялся человек в чёрном, у него на лице было написано, как ему всё параллельно, как надоело оказывать всем помощь…

– Что у вас тут такое? Всё нормально?

– Да, начальник, подруга чудит, не переносит проигрышей, а наши как раз продувают.

И поняв, что я пытаюсь вырваться и доложить защитнику граждан и обездоленных реальное положение вещей, попытался впиться в мои губы своим вонючим ртом, одновременно больно сжимая грудь. Я резко замотала головой, что вызвало похабненькое ржание остальных, а, сидящий рядом с Наташкой, попытался повторить действия своего босса. Но она, не тут-то было, вскочила на кресло и стала махать сумкой у себя над головой, мол, фиг вам, не подойдёте.

– Мы им никакие не подруги. – Орала она не своим голосом. – Мы пришли со своими парнями. А что им надо, могу только догадываться.

К нам уже подходили ребята из оцепления, показались и Ромка с Виктором. Я кое-как вывернулась и начала махать руками направо и налево, но попасть этому гаду по его холёной харе никак не удавалось. А Наташка умудрилась врезать ему сумкой прямо в глаз. Он аж взвыл от неожиданности, а двое других схватили её и потащили к выходу. Но это они зря. Витька уже подлетел и сзади уложил этих двух с двух же ударов. Он с детства занимался единоборствами, хотя внешне был совсем не Шварценеггер, но крепкий и жилистый. К ним подоспели стражи порядка, скрутили мужиков, Наташка была спасена. А Ромке пришлось отбивать меня в одиночку. Он взлетел на трибуну и врезал рыжему в ухо, и тут же – по ухмыляющимся губам. Четвёртый, сидящий снизу, слетел почти до самого льда ещё раньше, и его принимали подоспевшие любители хоккея, возвращавшиеся с перерыва на свои места. Но, чёртов бугай, успел ответить курсанту, сильно толкнув его, и он полетел на нижние ряды трибуны. А этот гад схватил меня под мышку и потащил в другую сторону на выход. И я с ужасом поняла, что нас никто не преследует. Сзади появился четвёртый (странно, его же скрутили), и рыжий заорал: «Быстро заводи машину!» И как я ни старалась высвободиться, получалось ещё хуже, кости трещали, руки молотили сами себя: ему, хоть бы, что, а моё тело превращалось в бесформенную грушу. Но уже на улице нашу троицу встретили стражи порядка, и я оказалась на свободе. Номер не прошёл. Ребята посадили меня в свой микроавтобус, налили кофе из термоса, дали салфетки и зеркало. О, ужас! Из него смотрело перемазанное косметикой лицо, с покусанными опухшими губами, синяками на шее и щеке. А руки, поцарапанные и побитые, с синим мизинчиком на левой руке, походили на какое-то месиво. И рёбра, и коленка, и что-то саднило в районе талии. Баталия хоккейных болельщиков, ни больше, не меньше.

Пришли Наташка с Виктором, и нас повезли в участок давать показания. И только тут я вспомнила о Ромке. До чего же человек бывает непредсказуем? Мои приключения вытеснили на время его из моей, любящей себя любимую, жизни.

– А что с ним? И где он? – Я схватила телефон, он не отвечал.

Виктор виновато посмотрел на меня, отвернулся и насупился.

– Ты не волнуйся, у него небольшое сотрясение мозга, его везут в больницу. Врач сказал, что проведут обследование и отпустят. Страшного ничего нет. – Отрапортовала Наташка.

– Сейчас же остановите, мне надо сойти. – Завопила теперь уже я.

– Вам надо дать показания, вы являетесь…

– Сначала в больницу, а потом всё, что угодно. – Я перебила, твёрдо дав понять, что так и будет.

Нас не пустили даже в отделение. Но пока я ругалась с персоналом, блюститель порядка взял справку о состоянии здоровья Романа, как потерпевшего от рук рыжего. Сотрясение имело место быть.

– Поехали, Валерия! От ваших показаний зависит уровень тяжести наказания этого бандита.

Домой добрались уже поздно вечером. Упали без ног. А утром понеслись в травматологию. И меня опять не пустили. Виктора с Наташкой – пожалуйста, а меня – нет. Моё седьмое чувство подсказывало, что это неспроста. Я еле дождалась их.

– Руся, ничего страшного, как я и говорила. Через пару-тройку дней отпустят. Проколют, прокапают и в путь. На башке небольшая рана, поверхностно задело. Ну и пара синяков. Всё хо…

– Не заговаривай мне рот. Почему я не могу пройти к нему? У него там кто-то есть? Да, если и так, я что, не имею права увидеть Ромку, поддержать?