дружбе со счастливым концом, умер.

Его дом наполняла абсолютная темнота, за исключением гостиной, освещённой экраном телевизора. Входные двери и окна широко распахнуты, шторы колыхались в лёгких порывах летнего ветра, а тиканье старинных часов с маятником, словно гром раскатывалось по всем комнатам. Не хватало лишь блуждающих приведений и издаваемых ими звуков. Мы могли слышать удары своих сердец, сдавленное дыхание и стук зубов. Мы могли слышать собственный ужас.

Стоило мне прикоснуться к руке покойника, часы пробили полночь.

В ту ночь Роман находился совершенно один. Его жена по имени Виктория уехала обратно в Екатеринбург несколько дней назад для улаживания неких проблем и больше не вышла на связь. Уже на опросе выяснилось, что проходившего мимо Константина привлекла распахнутая входная дверь. Сам факт, что дверь настежь открыта, очень взволновал его – знающего привычку Романа рано запираться. Он решил удостовериться в состояние друга и вошёл внутрь.

Единственными людьми, кто знал причину его гибели, являлись патологоанатом, осматривающий тело и сама Виктория. Но для нас она осталась неизвестной. По каким-то причинам Виктория не хотела посвящать нас в эту тайну.

Тайна… Это действительно звучит как некая тайна. По крайней мере, мне кажется именно так. Виктория предпочла оставить нас в неизвестности. Во многих газетах и в том числе по телевиденью говорили о смерти популярного писателя, опуская причину кончины. Кто-то строил собственные теории и пытался вести расследования, которые ни к чему не привели. После похорон Романа Виктория окончательно скрыла свою персону из вида публики, затерявшись где-то на улицах «столицы Урала». Первое время с быстрейшей скоростью распространялись слухи о её новом супруге – владельца крупной сети ресторанов итальянской кухни и гигантских счётов в банке. «Жёлтая пресса», попадавшаяся мне на глаза во многих газетных ларьках, пестрила о не смертных богатствах Виктории Дагуневской (наличие у неё данной фамилии подтверждало популярные слухи). Не прошло и недели как эта сучка сыграла свадьбу с Дагуневским, получив в распоряжение прибыль от итальянских ресторанов. К тому моменту от счетов Романа ни осталось и следа.

Шли дни. Истории об умершем писателе потеряли интерес у людей, и о Романе все позабыли. Как будто бы его и не существовало. Возможно, именно благодаря его помощи и поддержки я продолжаю пытаться писать – писать и верить, что однажды мои несуразные словечки найдут своё место в сердцах читателей.

Я печально вздохнул, прижав голову к руке, став похожим на «Мыслителя» Родена. «Не думай об этом. Просто не думай об этом, и душевная боль отступит от тебя» – говорил я сам себе в минуты, невыносимых мук, когда мысли со всей яростью атаковали меня. Первые дни после похорон обернулись для меня самыми тяжёлыми за всю жизнь, и эти слова попросту не имели смысла. Густой туман обволок мой разум. Любая попытка мыслительной деятельности несла в себе безумную моральную боль, разделить которую было абсолютно не с кем.

А потом всё снова вернулось на свои места. Я смирился с потерей друга; сказал себе, что жизнь продолжает течь в своём русле и следует подхватить её течение, если желание остаться на песчаном берегу необитаемого острова не выглядит привлекательным.

Веки отяжелели и закрыли щиплющие глаза. Сознание медленно погружалось в сон. Темнота проглотила кабинет и маленький кружок света, исходивший от настольной лампы. Мир провалился в чёрную бездну.

Однако мой сон прервался странным звуком. Мимолётное звучание, разорвавшее грань между сном и реальностью. Я повернул голову в сторону, откуда послышался звук и увидел ярко светящийся на фоне ночной темноты экран своего смартфона. «Пришло эсэмэс» – понял я, заметив уведомление о приходе сообщения посреди экрана. «Кто бы это мог быть?» – тут же задался я вопросом, лениво протягивая руку к смартфону. В голове сразу родилось несколько вариантов отправителя: им мог оказаться мобильный оператор или банковский сотрудник. Либо же им мог быть кто-то их моих знакомых. Если это действительно они, то отсюда складывался ещё один вопрос: какая цель заставила их отправлять мне сообщение в такой поздний час?

Но поднеся экран к глазам, свет от которого заставил невольно зажмуриться, я понял, насколько далёк от истины. Сообщение поступило от Романа Ильжевского: «Этот абонент снова в сети. Вы можете позвонить ему».

И в этот самый момент смартфон завибрировал в моей руке, и мелодия звонка заполнила собой комнату. Я взглянул на номер звонившего и почувствовал, как волосы встали дыбом на затылке. Мне звонил умерший человек!

Страх ледяной иглой пронзил меня в дико колотящееся сердце. Я не знал, как поступить: ответить ли на звонок и убедиться в личности человека или оставить всё как есть и надеяться, что подобного больше никогда не повторится. Вдруг я стал жертвой очень глупой шутки, напугавшей меня будто маленького ребёнка? Такой вариант звучал вполне разумно, но мой собственный мозг по невероятно странной причине отказывался в это верить. Ужасные образы рождались в голове; но самое страшное то, что разум принимал их охотнее здравых рассуждений.

С экрана смартфона на меня смотрело улыбающееся лицо Романа. Он словно бы говорил мне: «Ответь. Ничего плохого не случится. Посмотри на радость в моих глазах, на мою улыбку, и ты сам поймёшь это. Ты ведь знал меня половину жизни, а значит: беспокоиться нечему! Ответь… ответь».

И я нажал. Не знаю, какое чувство управляло мною: страх или любопытство. Всё равно я отказывался верить в оживление мёртвеца.

– Алло? – спросил я механическим голосом.

Из динамика послышалась только тишина.

– Алло? – переспросил я.

В ответ тишина.

«Шутка» – пришло мне на ум после нескольких секунд молчания. Стоило в первую очередь подумать об этом, а не придумывать всякий бред. Мой палец почти прикоснулся к кнопке завершения разговора, когда на том конце вдруг послышался голос:

– Ты всё ещё здесь?

Вылетевший из динамика голос оказался знаком мне. Это был Роман Ильжевский! Я узнаю его из тысячи других голосов.

– Да, – ответил я, поднеся смартфон обратно к уху. – Кто это?

– Какой глупый вопрос, – голос хихикнул. – Неужели ты не узнал меня?

Я почувствовал холод, растекающийся вдоль позвоночника.

– Не прошло ещё и месяца с момента похорон как обо мне все забыли, – продолжал Роман. Его слова напоминали дальнее