Он же не привык просчитывать все свои ходы наперед, и у него же не было навыков по скрыванию своей жизни, и он даже не думал, что когда-нибудь ему это пригодится. И, наверное, сейчас он и сам уже понял, что совершил глупость. Но почему-то иногда его столетние привычки (особенно по части предупреждения о своем приходе) все-таки брали вверх над разумным положением вещей.

Но тут обстановку разбавили обеспокоенно засеменившие шаги в коридоре (которые едва ли успели далеко отойти). И в следующую секунду – после короткого стука в дверь – в слегка приоткрытую щелочку просунулось лицо Джеффа.

– Прошу прощения, – не знал, как начать, он. – Но… у вас тут все в порядке? – И он слегка недоверчиво посмотрел на Хьюго (что, впрочем, было типичной реакцией – особенно в таких ситуациях, – на которую Хьюго уже не обращал внимания), а потом Джефф перевел взгляд и на мистера О’Брайена: – Томас?

– Он в порядке, – ответил за него Хьюго. – Более чем.

Но Джефф все же дождался ответа от самого мистера О’Брайена, все еще смотря именно на него.

– Да-да, – сказал историк, поднимая руку. – Мы тут просто… у нас просто вышло небольшое недоразумение…

Джефф посмотрел на них еще с пару секунд и после этого уже добавил:

– Если что, – сказал он, смотря уже только на историка и говоря это очень уверенным и размеренным голосом, – сразу обращайся ко мне. И я вмиг все улажу. Не хочу, чтобы мои гости… испытывали какие-то неудобства.

– Да нет, все нормально, мы просто… говорили о своем… Прости, что так шумно…

– Ну смотрите, – сказал Джефф и затем нехотя скрылся за дверью.

– Хьюго, ладно, прости, – начал мистер О’Брайен, когда они убедились, что Джефф уже отошел от двери. – Я думал, что ничего страшного в этом нет. Записка была адресована только Джеффу.

– Только Джеффу… – повторил за ним Хьюго. – А сколько еще народу ее могло прочитать до этого (и узнать, что мы здесь)?.. Об этом ты подумал?

На что мистер О’Брайен только пожал плечами, потому что, конечно же, он об этом не подумал. Но зато подумал сейчас: – Ну, может, только Хиггинс видел, – сказал он, пораскинув мозгами. – Потому что я писал записку при нем, но ему нет надобности сообщать об этом кому-либо еще. Ну и, естественно, Джефф. И… в общем-то, на этом все… Из трактира письмо сразу же ушло напрямую к Джеффу – по крайней мере, должно было так уйти… Так что кого-то еще, кто бы видел письмо, тут просто и быть не могло. А Джефф узнал бы о нашей поездке в любом случае.

– А что ты вообще там написал? – спросил Хьюго, все еще не в силах успокоиться.

– Да ничего особенного, – сказал мистер О’Брайен. – Просто то, что нужно подготовить свина и что мы приедем сюда завтра… ну и что поедем потом в Коттлтон…

От последней фразы Хьюго снова поморщился, но уже без особой злобы и просто выдохнул. И, наверное, внутри он просто все еще поражался тому, насколько можно было быть таким неосторожным.

– Ладно, – под конец сказал Хьюго. – Что сделано, то сделано. Остается только надеяться, что за нами УЖЕ нет слежки и нас не заметут раньше времени, и «наш маленький дилижанс» не накроют где-нибудь на полпути посреди леса, а то там помощи уже точно ждать будет неоткуда. И, если честно, я бы поехал теперь объездными путями (через какие-нибудь густые леса и запутанные тропы), чтобы убедиться, что за нами точно никто не следит. – И прикинув это еще раз, он только добавил: – Ух, надеюсь, нам попадется крепенький свин, который хорошо выдержит лесную глушь.

На этом их бурные разногласия понемногу улеглись, и теперь оставалось только спокойно дожидаться наступления вечера. Остаток дня они решили провести в своей комнате и никуда не выходить, чтобы лишний раз не светиться перед другими гномами, которые ночевали (или дневали) в других комнатах. И даже обед они уносили к себе в комнату – прямо с котелком (на этот раз это был густой куриный бульон с рисом и вермишелью, приправленный сухой зеленью, и стопка полдничных сэндвичей). Точнее, забирал это все только Хьюго, чтобы на всякий случай не подкидывать мистеру О’Брайену возможности разболтать кому-либо что-либо еще.

А покончив с обедом, от нечего делать мистер О’Брайен лег на кровать и начал в раздумье (закинув одну ногу на другую) разглядывать шар, который ему удалось все-таки выпросить у Хьюго.

***

– Все-таки интересную штуку придумал сэр Ричард, – сказал мистер О’Брайен глядя на шар. – Эх, хотел бы я когда-нибудь узнать, как он работает.

– А, может, в той книжке с пытками об этом что-нибудь сказано? – предположил Хьюго тоже от нечего делать, стоя облокотившись у стены. – Ну… в том смысле, что, может, Патрик взял ее тогда не просто так, не просто как первую попавшуюся под руки, а хотел заполучить именно ее? И разгадка кроется именно в ней?

– Хм, да вроде в этой книге ничего такого нет… – пожал плечами историк. – Я читал ее и даже несколько раз, но там нет даже и близкого упоминания о чем-то подобном. – И потом он добавил: – И все же Патрик точно раздобыл какое-то особое знание – о том, как пользоваться этим шаром. Ведь что-то же его сподвигло на все это.

И тут в дело включился Энди, который тоже уже намаялся от безделья (находясь безвылазно в этой комнате) и которому наконец-то выпал шанс размять свои мозги и проявить смекалку, наподобие того, как они обычно делали это вместе с Вовчиком (строили всякие невероятные гипотезы – по поводу и без, которые иногда даже каким-то образом находили свое подтверждение в жизни). К тому же сейчас в голову Энди пришла одна неожиданная (и просто блестящая!) мысль:

– А, может, у этого шара есть инструкция? – спросил он вовлечено. – Ну, о том, как им пользоваться?.. – И он на всякий случай взял мешочек, в котором находился шар, и встряхнул его. Но, как и следовало ожидать, ничего там не обнаружил.

– Хех, – только посмеялся мистер О’Брайен. – Если бы все было так просто. Это же не из магазина вещь.

Но кое-что Энди все-таки там нашел – это была бирка, вшитая с внутренней стороны мешочка.

– Смотрите, здесь кое-что есть… – сказал Энди, вглядываясь в нее. И обычно на таких бирках указывались показания к стирке, но на этой, кажется, было что-то другое – какой-то знак.

Мистер О’Брайен из любопытства тоже на него глянул, но не нашел для себя ничего удивительного: – Да, – спокойно сказал он, – это обычный знак гнома – того, кто шил эту вещь. Ведь все-таки мешочек из Коттлтона, и шили его гномы.

– Но… я знаю этот знак, – возразил Энди. И он закопошился у себя в карманах. – Вот… – и он достал из кармана фантик от рождественского гоголь-моголя, который получил еще несколько недель назад в закусочной тетушки Роузи, и на фантике был точно такой же знак (две английские буквы A.R.