темпами мы тут до конца века будет работать.
– А тварь, что с тварью то делать будем? – заметно нервничая спросил я. Она ведь где-то там была, в тоннелях. Ждала своего часа, чтобы кого-то из нас троих сожрать.
– Нихрена мы с ней делать не будем, если встретим то завалим. Его уверенность подбодрила даже меня, неужто он и правда считал что сможет её завалить. Неужто забыл что столкнулся с ней лицом к лицу и чуть не обделался. Откуда ж интересно взялась эта смелость.
Очень мне не хотелось делать этот сраный обход, голова разваливалась на части. В ушах по прежнему стоял неприятный звон, словно внутри, там в моей голове, кто-то поселился и стучал по маленькой железной кастрюле, может котелку. Но что поделаешь, снарядился рюкзаком, фонарём, киркой небольшой и принялся ждать когда Фёдорович соберёт свою снарягу.
Долго ждать не пришлось, у него как оказалось уже все готово было, можно было выдвигаться в путь. Внезапно мне захотелось узнать, который час. Не знаю зачем, но время даже здесь было полезно хоть иногда отслеживать.
– Время не знаете? – спросил я у Фёдоровича. Тот отодвинуть рукав выше к локтю. На руке засветились часы, показывали 16:55. Значит уже вечереет, на поверхности небось сейчас так хорошо. Воздух свежий, птицы летают. Солнце радует глаз а ветер щекочет нос. Вот бы выйти, хоть на секунду. А потом просто сбежать. Но нет, нельзя. Нельзя их тут оставлять, да и раз уж сам подписался, надо идти до конца.
– Вот тебе и маевка, Егор. Но знаешь, есть и свои плюсы. Коль хорошего не видишь, то и с жиру беситься не будешь. Соскучиться успеешь а там гляди и солнце милее станет, и трава будет ноги радовать. Такова вот жизнь, это мы вот здесь прозибаем, проклинаем дождь и другие моменты. А как выходим наверх, так сразу ценить начинаем. Природа это тебе не шуточки шутить, её уважать надо.
– Да, правы вы однако. С этим не поспоришь. Не знаю я зачем он выдал тираду эту, но прав он был на все миллион процентов. Без природы человек сдохнет моментально, без солнца и без воздуха. Если она сама его не убьёт раньше, за шалость какую.
На этой ноте, двинулись в северный тоннель, что правее от той стычки был. Там где тварь чуть Фёдоровича не разорвала. Там где в панике стрелял он. Двинулись быстро и незаметно, чтобы Янку не расстраивать. Хватит с неё впечатлений, спим мы и все. Но это для неё информация, для неё утешительный приз. А нам, как Фёдорович сказал, пора и совесть иметь. Хочешь или нет а работать надо.
Двигались тихо, можно сказать что бесшумно. Дабы не привлекать к себе внимание, опасность не миновала. Нам надо
пройти около пятидесяти метров, сквозь непроглядную темень. Там ты где то, я тебя чувствую, сука. Только выскочи, только попробуй напасть на меня. Я проговаривал себе это мысленно, нащупывал правой рукой автомат и как то становилось легче. У меня есть оружие, серьёзное и не какой-то там пистолет. Не думаю что от обоймы целой, тварь эта выживет. Либо я не выживу. Тут уж как пойдёт, но лучше всего не пересечься с ней.
Дошли до того самого места, темнота становилась все сильней, свет фонарей еле был заметен, уходил на попятную. Что уж говорить о людях, если даже фонарь в страхе нервно помаргивал, либо просто разряжался. Перед глазами появилась Янка, в ночнушке своей, вся в крови. Из глаз тоже сочилась кровь. Из ушей, из носа. Под кожей что-то шевелилось, в голове звоном раздался голос – Егор, помоги. Они делают больно. Они внутри. Такого ужаса и врагу не пожелаешь. Нет, этого нет, это все газ. Я просто надышался и все, продолжал я себя успокаивать. Вроде помогло, отступила она, нет её больше, кровавой и холодной. С чем то живым, там под кожей. Пошли нахер из моей головы.
– Что с тобой? – спросил Фёдорович. Может тебе это, воды? Или по крепче чего?. Вид у тебя словно ты таракана проглотил. Потерпи, немного осталось. Сейчас дойдём до конца тоннеля там сторожка есть аварийная. Часть времени там проведём и заодно я тебе наконец уже правила объясню.
До чего ж сука его речи длинные, как радио приёмник. Но лучше их слышать, чем голоса мёртвых в собственной голове. Хотя, лучше уж ничего не слушать.
– Часть времени а потом, потом то что? Как-то не охота здесь на долго то. Может осмотрим все бегло и и назад пойдём?. Палишся глупец, видно что перепугался. Что за Янку переживаешь, не ты ли её посылал. Соберись тряпка. А не соберёшься так подохнешь, завалит тебя камнями или сожрут тебя. Так тебя и не найден никто.
Подергал фонариком. Тот моргнул светом в ответ и окончательно погас. Мол иди ты лесом, без света посидишь а мне сейчас не охота работать. Не охота и все.
– Слушай я понимаю что напугался. Я тоже, однако что с того. У нас с тобой работа и выполнить мы её должны. Никто за нас её не сделает. А с Янкой твоей все нормально будет. Не накручивай. Она девка сильная, не пропадёт. Да и не в первой ей, одной то быть.
– А что с её братом случилось? – резко сменив тему, спросил я. Думал что ничего я не узнаю но Фёдорович словно и сам хотел рассказать, не решался просто. Словно ждал когда я сам спрошу. Хотя рассказывал и не охотно, дружили они может. Может знали хорошо друг друга.
– Погиб он. На работу свою собаку брал, любил её больше себя. Да больше жизни даже. Та что-то учуяла в одном из запрещённых тоннелей и туда. Он же горевал, я тогда с ним работал. Ночью в тихую свалил и больше его не видели. Искали его несколько недель, бесполезно. Ни его, ни собаки. Как сквозь землю провалились.
– Так вот оно что, значит вот почему Николаич говорил что сдамся я. Имел ввиду что тоже пропаду?
– Да. Именно это и имел ввиду. Митьку то он подгоняет. Но не спроста строг он. У юнца ещё вся жизнь впереди, не хватало чтобы и тот сгинул в темноте. Поэтому и держит его на привязи. Чтобы не шастал никуда.
– А я как же, вы тоже так считаете?
– Я считаю что ты не из пугливых. Что крепкий ты. Но ты пойми. Место это, оно ломает людей. Сжигает их изнутри, именно поэтому и меняемся мы. Нельзя тут больше двух недель. Крыша поедет и начнёшь голоса слышать. Потом поминай как звали.
Уже подходя к сторожке, Фёдорович повернулся ко мне и посветив фонариком в лицо, пробубнил.
– Пришли. Сгружай вещи свои и располагайся, вон кушетка в углу. Показал он мне сооружение вроде скамьи, на которой пожелтевший от сырости матрас теплился. Время не щадит никого и ничего. Заснул на секунду и тебе уже сорок. Так и с этим матрасом наверное приключилось. 3 Жутко неудобно удобно на этом матрасе. Да и удалось без малого минут пятнадцать полежать. Предстояло поработать. Из вещей мы взяли с собой только пару фонарей, несколько литров воды и немного еды. Двигались по тоннелю, который уходил глубже, настолько глубже что
– А тварь, что с тварью то делать будем? – заметно нервничая спросил я. Она ведь где-то там была, в тоннелях. Ждала своего часа, чтобы кого-то из нас троих сожрать.
– Нихрена мы с ней делать не будем, если встретим то завалим. Его уверенность подбодрила даже меня, неужто он и правда считал что сможет её завалить. Неужто забыл что столкнулся с ней лицом к лицу и чуть не обделался. Откуда ж интересно взялась эта смелость.
Очень мне не хотелось делать этот сраный обход, голова разваливалась на части. В ушах по прежнему стоял неприятный звон, словно внутри, там в моей голове, кто-то поселился и стучал по маленькой железной кастрюле, может котелку. Но что поделаешь, снарядился рюкзаком, фонарём, киркой небольшой и принялся ждать когда Фёдорович соберёт свою снарягу.
Долго ждать не пришлось, у него как оказалось уже все готово было, можно было выдвигаться в путь. Внезапно мне захотелось узнать, который час. Не знаю зачем, но время даже здесь было полезно хоть иногда отслеживать.
– Время не знаете? – спросил я у Фёдоровича. Тот отодвинуть рукав выше к локтю. На руке засветились часы, показывали 16:55. Значит уже вечереет, на поверхности небось сейчас так хорошо. Воздух свежий, птицы летают. Солнце радует глаз а ветер щекочет нос. Вот бы выйти, хоть на секунду. А потом просто сбежать. Но нет, нельзя. Нельзя их тут оставлять, да и раз уж сам подписался, надо идти до конца.
– Вот тебе и маевка, Егор. Но знаешь, есть и свои плюсы. Коль хорошего не видишь, то и с жиру беситься не будешь. Соскучиться успеешь а там гляди и солнце милее станет, и трава будет ноги радовать. Такова вот жизнь, это мы вот здесь прозибаем, проклинаем дождь и другие моменты. А как выходим наверх, так сразу ценить начинаем. Природа это тебе не шуточки шутить, её уважать надо.
– Да, правы вы однако. С этим не поспоришь. Не знаю я зачем он выдал тираду эту, но прав он был на все миллион процентов. Без природы человек сдохнет моментально, без солнца и без воздуха. Если она сама его не убьёт раньше, за шалость какую.
На этой ноте, двинулись в северный тоннель, что правее от той стычки был. Там где тварь чуть Фёдоровича не разорвала. Там где в панике стрелял он. Двинулись быстро и незаметно, чтобы Янку не расстраивать. Хватит с неё впечатлений, спим мы и все. Но это для неё информация, для неё утешительный приз. А нам, как Фёдорович сказал, пора и совесть иметь. Хочешь или нет а работать надо.
Двигались тихо, можно сказать что бесшумно. Дабы не привлекать к себе внимание, опасность не миновала. Нам надо
пройти около пятидесяти метров, сквозь непроглядную темень. Там ты где то, я тебя чувствую, сука. Только выскочи, только попробуй напасть на меня. Я проговаривал себе это мысленно, нащупывал правой рукой автомат и как то становилось легче. У меня есть оружие, серьёзное и не какой-то там пистолет. Не думаю что от обоймы целой, тварь эта выживет. Либо я не выживу. Тут уж как пойдёт, но лучше всего не пересечься с ней.
Дошли до того самого места, темнота становилась все сильней, свет фонарей еле был заметен, уходил на попятную. Что уж говорить о людях, если даже фонарь в страхе нервно помаргивал, либо просто разряжался. Перед глазами появилась Янка, в ночнушке своей, вся в крови. Из глаз тоже сочилась кровь. Из ушей, из носа. Под кожей что-то шевелилось, в голове звоном раздался голос – Егор, помоги. Они делают больно. Они внутри. Такого ужаса и врагу не пожелаешь. Нет, этого нет, это все газ. Я просто надышался и все, продолжал я себя успокаивать. Вроде помогло, отступила она, нет её больше, кровавой и холодной. С чем то живым, там под кожей. Пошли нахер из моей головы.
– Что с тобой? – спросил Фёдорович. Может тебе это, воды? Или по крепче чего?. Вид у тебя словно ты таракана проглотил. Потерпи, немного осталось. Сейчас дойдём до конца тоннеля там сторожка есть аварийная. Часть времени там проведём и заодно я тебе наконец уже правила объясню.
До чего ж сука его речи длинные, как радио приёмник. Но лучше их слышать, чем голоса мёртвых в собственной голове. Хотя, лучше уж ничего не слушать.
– Часть времени а потом, потом то что? Как-то не охота здесь на долго то. Может осмотрим все бегло и и назад пойдём?. Палишся глупец, видно что перепугался. Что за Янку переживаешь, не ты ли её посылал. Соберись тряпка. А не соберёшься так подохнешь, завалит тебя камнями или сожрут тебя. Так тебя и не найден никто.
Подергал фонариком. Тот моргнул светом в ответ и окончательно погас. Мол иди ты лесом, без света посидишь а мне сейчас не охота работать. Не охота и все.
– Слушай я понимаю что напугался. Я тоже, однако что с того. У нас с тобой работа и выполнить мы её должны. Никто за нас её не сделает. А с Янкой твоей все нормально будет. Не накручивай. Она девка сильная, не пропадёт. Да и не в первой ей, одной то быть.
– А что с её братом случилось? – резко сменив тему, спросил я. Думал что ничего я не узнаю но Фёдорович словно и сам хотел рассказать, не решался просто. Словно ждал когда я сам спрошу. Хотя рассказывал и не охотно, дружили они может. Может знали хорошо друг друга.
– Погиб он. На работу свою собаку брал, любил её больше себя. Да больше жизни даже. Та что-то учуяла в одном из запрещённых тоннелей и туда. Он же горевал, я тогда с ним работал. Ночью в тихую свалил и больше его не видели. Искали его несколько недель, бесполезно. Ни его, ни собаки. Как сквозь землю провалились.
– Так вот оно что, значит вот почему Николаич говорил что сдамся я. Имел ввиду что тоже пропаду?
– Да. Именно это и имел ввиду. Митьку то он подгоняет. Но не спроста строг он. У юнца ещё вся жизнь впереди, не хватало чтобы и тот сгинул в темноте. Поэтому и держит его на привязи. Чтобы не шастал никуда.
– А я как же, вы тоже так считаете?
– Я считаю что ты не из пугливых. Что крепкий ты. Но ты пойми. Место это, оно ломает людей. Сжигает их изнутри, именно поэтому и меняемся мы. Нельзя тут больше двух недель. Крыша поедет и начнёшь голоса слышать. Потом поминай как звали.
Уже подходя к сторожке, Фёдорович повернулся ко мне и посветив фонариком в лицо, пробубнил.
– Пришли. Сгружай вещи свои и располагайся, вон кушетка в углу. Показал он мне сооружение вроде скамьи, на которой пожелтевший от сырости матрас теплился. Время не щадит никого и ничего. Заснул на секунду и тебе уже сорок. Так и с этим матрасом наверное приключилось. 3 Жутко неудобно удобно на этом матрасе. Да и удалось без малого минут пятнадцать полежать. Предстояло поработать. Из вещей мы взяли с собой только пару фонарей, несколько литров воды и немного еды. Двигались по тоннелю, который уходил глубже, настолько глубже что