толклись пара-тройка девиц, изображающих даму и кавалера.
Мы посидели, посмотрели, и Вовка, начавший скуки ради зачем-то уже чистить яйцо, вдруг отдав его мне, спокойно сказал:
– Посторожи-ка!
И пошел приглашать какую-нибудь девицу на танец.
Выглядело это так.
Начал он с левого угла. Подойдя к первой, стоявшей у стенки девицы, он галантно наклонился, шмякнул каблуком и протянул ей руку, что он при этом ей говорил, я не слышал, но зная галантность Вовки, могу предположить, что слова были простые:
– Позвольте Вас!
Что именно позволить, при этом не уточнялось. Девица почему-то, видно не ожидая такого подхода, вжалась в угол и исступленно мотала головой. Потому что обычаи в этом клубе были другие: мы слышали такие слова:
– Ну, что, Танюха, пошли что-ли!
Нет проблем, и Вовка перешел к следующей по очереди.
Я бы на его месте, сразу ретировался, но Вовка, глазом не моргнув, с упорством маньяка обошел по контуру весь зал, и нигде не встретив понимания, вернулся на место, спокойно сел, вытащил из кармана второе яйцо, очистил, собрал скорлупу в ладони, и, не увидев нигде урны, ссыпал мусор себе в карман.
После чего с достоинством заявил:
– Дикий народ!
…Я подсказал ему, как надо обращаться с девушками на местном диалекте. Он очень удивился. Но, уже уходя из клуба и увидев на крыльце задумчиво курящую девушку, развязно подошел: – Танюха, пошли, что ли! – Какая я тебе «Танюха!» – обиделась девица, – Настя я! – И, осмотрев красавца, жеманно пожала плечами: – Ну, пошли! *** Бизнес и творчество – не совместимы!– Вовка узнал об этом, когда впервые решил приработать к редакционной зарплате. Во время выпускных вечеров, перед окончанием детского сада или школы, армия городских фотографов отправлялась на заработки. Групповые портреты выпускников были по стандарту похожи один на другой. В середине фотографии полукругом портрет директора, воспитательниц, классных руководителей – по краям в обрамленной виньетке лица выпускников. Каждому по экземпляру. Денег получалось много, но конкуренция была большая. Тем не менее, Вовка как-то пробился в четвертый последний класс одной начальной школы и получил заказ. Но надо знать Вовку. Скучные суровые лица выпускников претили его творческой натуре. И задумал он снять так, чтобы каждый портрет отражал характер школяра. И поэтому он провел собеседование с учительницей. И она ему охарактеризовала каждого. Этот болтун, эта воображала, этот лентяй, а это зубрила – отличник. И Вовка снимал портрет, пытаясь каждого изобразить, лицом ли, позой в соответствии с характеристикой. Дети были довольные и очень старались. Настал день премьеры. Принимали портреты учительница и две мамаши из родительского комитета. Вовка выложил композицию. Повисло молчание. Потом скандал и крики. В результате, Вовка мчался из школы, еле успевая прихватить свои манатки. Денег, естественно, не заплатили. И больше не приглашали. *** А вот еще был случай. Вовка послал свои снимки на международный конкурс фотокорреспондентов. В те времена, каких только конкурсов не объявляли! И поскольку он был человеком талантливым, пришло ему приглашение на конкурс, как лауреату для награждения. В Германию. К приглашению было приложено два письма – одно в немецкое консульство для визы, второе – в областную администрацию с просьбой выделить деньги на поездку. Редактор пошел в администрацию. Там его послали в департамент финансов. Заведовала этим департаментом толстая и прыщавая дама с суровым голосом. – Денег нет! – сразу сказала она и уткнулась в какие-то бумаги. Потом редактора осенила спасительная мысль. – Володя, ты иди сам! – приказал он, вернувшись в редакцию. Вовка пошел. Пришел назад расстроенный. – Ну, как?! – Забросали его вопросами. Никто не сомневался, что баба перед его персоной не устоит, потому что вдобавок была она еще и женщина одинокая. – Ну, ее на хрен! – печально проинформировал Вовка, – она меня вечером домой на чай позвала. Там, мол, и решим! – Так это же хорошо! – обрадовались мы. – Чего хорошего?! – Не смогу я ее, уж больно противно. Я же не автомат! Мы призадумались. Германию упускать было нельзя. – Вов! А ты с ней поговори ласково, а если до дела дойдет, скажи, мол, мне стыдно признаться, но я импотент! – посоветовал кто-то из девчонок. Ей жалко тебя станет, она деньги и выделит! Женщины таких очень жалеют! – Откуда ты знаешь? – не постеснялся Вовка. Но вечером пошел. … Вечер удался, Вовка шутил, много пил, рассказывал всякие нереалистические небылицы. Дама долго слушала и ласковым голосом сказала: – Ну, хорош, трепаться! Пошли! Вовка, тут же выложил слабым голосом легенду про импотента! – Э, парень! Ты меня не знаешь! – заверила его дама и утащила в спальню. Освободился Вовка под утро. Но в Германию поехал. *** И угораздило же Вовку влюбиться в умную, культурную, начитанную и образованную девушку. Вовка был человек хороший, красавец, но интеллектом, напомним, не блистал! Но влюбился! Она, конечно, сразу поняла его уровень, но видимо он ей очень нравился. И вот она таскала его по концертам, в том числе классической музыки, театрам, музеям, разным интеллектуальным компаниям. А от любовных утех все время отлынивала. – Мы должны получше узнать друг друга! – поясняла она. Вовка терпеливо ждал. Потому что очень влюбился. Но через месяц такого интеллектуального напряга не выдержал. И любовь прошла. *** Потом он ушел из редакции. Говорят, куда-то уехал. И я потерял его следы. Прошли годы. И как-то случайно через много лет, мне попался в книжном магазине толстый цветной фотоальбом. Название обложки было простое «Больница». Вверху где обычно пишут имя автора, стояла Вовкина фамилия. Я начал листать. Это был прекрасный удивительный фоторепортаж, скорее фотоочерк, без единого слова, – о жизни больниц. Врачи, сестры, нянечки, больные! Атмосфера болезни, горя и надежды, в этих необыкновенных фотографиях, атмосфера той жизни, о которой я, считающий себя литератором, журналистом, не смог бы описать словами. На последней странице шел каталог его изданий. Названия были такие же простые: «Отель», «Библиотека», «Гараж!»… Некоторые альбомы мне потом удалось достать или увидеть в каталогах выставок. Снимки были потрясающие. Он был талантливым, этот, Вовка. А я почему-то вспоминаю его сидящего за столом в комнате районного общежития, переполненным счастьем от только что снятой хорошей фотографии с церковью на фоне заката и ходящей возле нее белой лошадью. И палец, торчащий под столом из его рваного мокрого от росы носка. Сейчас он с трудом поднимет голову,
…Я подсказал ему, как надо обращаться с девушками на местном диалекте. Он очень удивился. Но, уже уходя из клуба и увидев на крыльце задумчиво курящую девушку, развязно подошел: – Танюха, пошли, что ли! – Какая я тебе «Танюха!» – обиделась девица, – Настя я! – И, осмотрев красавца, жеманно пожала плечами: – Ну, пошли! *** Бизнес и творчество – не совместимы!– Вовка узнал об этом, когда впервые решил приработать к редакционной зарплате. Во время выпускных вечеров, перед окончанием детского сада или школы, армия городских фотографов отправлялась на заработки. Групповые портреты выпускников были по стандарту похожи один на другой. В середине фотографии полукругом портрет директора, воспитательниц, классных руководителей – по краям в обрамленной виньетке лица выпускников. Каждому по экземпляру. Денег получалось много, но конкуренция была большая. Тем не менее, Вовка как-то пробился в четвертый последний класс одной начальной школы и получил заказ. Но надо знать Вовку. Скучные суровые лица выпускников претили его творческой натуре. И задумал он снять так, чтобы каждый портрет отражал характер школяра. И поэтому он провел собеседование с учительницей. И она ему охарактеризовала каждого. Этот болтун, эта воображала, этот лентяй, а это зубрила – отличник. И Вовка снимал портрет, пытаясь каждого изобразить, лицом ли, позой в соответствии с характеристикой. Дети были довольные и очень старались. Настал день премьеры. Принимали портреты учительница и две мамаши из родительского комитета. Вовка выложил композицию. Повисло молчание. Потом скандал и крики. В результате, Вовка мчался из школы, еле успевая прихватить свои манатки. Денег, естественно, не заплатили. И больше не приглашали. *** А вот еще был случай. Вовка послал свои снимки на международный конкурс фотокорреспондентов. В те времена, каких только конкурсов не объявляли! И поскольку он был человеком талантливым, пришло ему приглашение на конкурс, как лауреату для награждения. В Германию. К приглашению было приложено два письма – одно в немецкое консульство для визы, второе – в областную администрацию с просьбой выделить деньги на поездку. Редактор пошел в администрацию. Там его послали в департамент финансов. Заведовала этим департаментом толстая и прыщавая дама с суровым голосом. – Денег нет! – сразу сказала она и уткнулась в какие-то бумаги. Потом редактора осенила спасительная мысль. – Володя, ты иди сам! – приказал он, вернувшись в редакцию. Вовка пошел. Пришел назад расстроенный. – Ну, как?! – Забросали его вопросами. Никто не сомневался, что баба перед его персоной не устоит, потому что вдобавок была она еще и женщина одинокая. – Ну, ее на хрен! – печально проинформировал Вовка, – она меня вечером домой на чай позвала. Там, мол, и решим! – Так это же хорошо! – обрадовались мы. – Чего хорошего?! – Не смогу я ее, уж больно противно. Я же не автомат! Мы призадумались. Германию упускать было нельзя. – Вов! А ты с ней поговори ласково, а если до дела дойдет, скажи, мол, мне стыдно признаться, но я импотент! – посоветовал кто-то из девчонок. Ей жалко тебя станет, она деньги и выделит! Женщины таких очень жалеют! – Откуда ты знаешь? – не постеснялся Вовка. Но вечером пошел. … Вечер удался, Вовка шутил, много пил, рассказывал всякие нереалистические небылицы. Дама долго слушала и ласковым голосом сказала: – Ну, хорош, трепаться! Пошли! Вовка, тут же выложил слабым голосом легенду про импотента! – Э, парень! Ты меня не знаешь! – заверила его дама и утащила в спальню. Освободился Вовка под утро. Но в Германию поехал. *** И угораздило же Вовку влюбиться в умную, культурную, начитанную и образованную девушку. Вовка был человек хороший, красавец, но интеллектом, напомним, не блистал! Но влюбился! Она, конечно, сразу поняла его уровень, но видимо он ей очень нравился. И вот она таскала его по концертам, в том числе классической музыки, театрам, музеям, разным интеллектуальным компаниям. А от любовных утех все время отлынивала. – Мы должны получше узнать друг друга! – поясняла она. Вовка терпеливо ждал. Потому что очень влюбился. Но через месяц такого интеллектуального напряга не выдержал. И любовь прошла. *** Потом он ушел из редакции. Говорят, куда-то уехал. И я потерял его следы. Прошли годы. И как-то случайно через много лет, мне попался в книжном магазине толстый цветной фотоальбом. Название обложки было простое «Больница». Вверху где обычно пишут имя автора, стояла Вовкина фамилия. Я начал листать. Это был прекрасный удивительный фоторепортаж, скорее фотоочерк, без единого слова, – о жизни больниц. Врачи, сестры, нянечки, больные! Атмосфера болезни, горя и надежды, в этих необыкновенных фотографиях, атмосфера той жизни, о которой я, считающий себя литератором, журналистом, не смог бы описать словами. На последней странице шел каталог его изданий. Названия были такие же простые: «Отель», «Библиотека», «Гараж!»… Некоторые альбомы мне потом удалось достать или увидеть в каталогах выставок. Снимки были потрясающие. Он был талантливым, этот, Вовка. А я почему-то вспоминаю его сидящего за столом в комнате районного общежития, переполненным счастьем от только что снятой хорошей фотографии с церковью на фоне заката и ходящей возле нее белой лошадью. И палец, торчащий под столом из его рваного мокрого от росы носка. Сейчас он с трудом поднимет голову,
