ты не это хочешь спросить. Тебя больше интересует другое: кто я и что мне от тебя надо? Ведь так?

– Так! – разозлилась я. – Ты сам всё знаешь и всё умеешь! Что же тебе от меня надо?!

– Ты тоже всё знаешь. Но у тебя нарушена одна связь. МЫ установили, что это произошло при рождении. У тебя же была травма головы при рождении?

– Не знаю, понятию не имею. При чём тут это?

– Произошел разрыв связи между историческим блоком информации и накопительным, то есть тем, который участвует сейчас в твоей жизни. Поэтому ты не можешь вспомнить – кто ты на самом деле? и не можешь использовать свои возможности и знания, накопленные тобой раньше. А самое страшное – ты не помнишь для чего ты здесь, – он говорил монотонно, чеканя слова.

Я сидела, подперев подбородок рукой, и слушала его. Что он говорит? Да так серьёзно! А мне так спокойно и тепло. А, кстати, как он меня сюда привел? Неужели без шубы? Как же я пойду обратно?

– Шуба твоя здесь. Ты меня не слушаешь. Сейчас я помогу тебе сосредоточиться, – так же спокойно, не меняя интонации, сказал он.

– Меня на работе будут искать, – вспомнила я.

– Ты будешь на работе в то же самое время, когда я забрал тебя оттуда.

– Как это? – не поняла я.

– Я перевёл тебя пока в своё время, – ответил он.

– Что значит – «в своё»? Разве время – не одно? Разве его можно остановить?

– Совсем остановить нельзя, но привести в состояние, близкое к нулю – можно. Зачем я объясняю это тебе? Ты же всё сама знаешь, – спохватился он. – Надо только попытаться восстановить связь.

– Какую связь? Где? – опять не поняла я.

– В твоих мозгах!

Я заметила, что его интонация слегка изменилась. Кажется, я начала доставать его своей бестолковостью.

К нам подошел официант.

– Что будете заказывать? – спросил он.

– Что мы будем заказывать? – переадресовала я вопрос своему спутнику. – Нельзя же просто так сидеть в кафе.

– Что хочешь, – ответил он.

– Платишь ты, я сюда идти не собиралась, и, вообще, у меня сумка на работе.

– Сумка твоя здесь, заплачу я, заказывай.

– Кофе у вас есть, только варёный? – спросила я официанта. Он утвердительно мотнул головой. – Тогда мне чашку кофе эспрессо и пирожное какое-нибудь.

– А Вы что будете? – спросил он моего собеседника.

– Ничего, – ответил он.

Официант ушёл.

– А почему? Экономишь?

– Мне здесь нельзя есть, – сказал он сухо.

– Ага! А мне, значит, можно! Привел, невесть куда, где даже есть нельзя, но случайно проговорился! – начала возмущаться я.

– Мне нельзя принимать пищу в этом измерении, – просто ответил он.

Действительно, всё так просто, а главное понятно – в этом измерении нельзя, а в другом – можно! Да что же это такое! Только разговор завяжется, как сразу «бац!» – какая-нибудь очередная «фантастическая» новость! Оригинально, ничего не скажешь. Впечатление производит. Может быть, это и есть его цель – произвести на меня впечатление, потому, что я ему нравлюсь? Ничего удивительного! Не хочу показаться самоуверенной, но я, как раз, отношусь к тем женщинам, которые нравятся мужчинам: эдакий белокурый ангел неопределённо-молодого возраста, в меру осовремененный косметическими средствами и дизайнерскими находками, но от этого не потерявший своего невинного шарма.

Интересно, а как его зовут? Что-то мы никак не познакомимся.

– Я напомню тебе своё имя. Меня зовут Симон, – сказал он. Конечно, он снова поймал мою мысль!

«Симон! Надо же!» – про себя подумала я. «Интересно, а откуда он? Говорит по-русски чисто, без акцента, и какой он может быть национальности?»

– По-русски это может звучать, как Семён, а национальности появились гораздо позже, – ответил он, как будто бы я говорила вслух.

– Позже чего?

– Позже меня.

Я не стала развивать национальную тему.

– А меня – Настя, – продолжила я.

– Я знаю. Тебя сейчас так зовут. Но твоё настоящее имя – Мария.

– Что значит – «настоящее»? – спросила я.

– Это значит – имя, данное тебе изначально.

– «Изначально?» – опять не поняла я.

– Изначально, это – в начале, в самом начале, когда ты только появилась на Земле.

– Всё равно ничего не понятно. Что значит – «появилась на Земле»? Родилась, что ли? Ну, вот, когда я родилась, то мама с папой меня и назвали Настей.

– В этой жизни – да. Но – не в настоящей.

– Ты хочешь сказать, что эта жизнь – не настоящая? А какая же?

Он почему-то молчал. Видимо решил, что мне бесполезно что-либо объяснять.

Я тоже замолчала. Как тяжело с ним говорить! После каждого его ответа возникает только ещё больше вопросов.

Официант принес кофе. Пирожное было какое-то страшное, но я рискнула его попробовать. Ничего, вроде бы съедобное. Странный разговор какой-то. Странный человек. И вообще, как-то всё странно…

– Симон! – обратилась я решительно к своему спутнику. – Мне так больше нравится тебя называть, хоть и не по-русски.

Он кивнул головой в знак одобрения, и буркнул себе под нос:

– Ты всегда меня так и называла.

Я сделала вид, что ничего не слышала, и продолжила:

– Ты хотел мне сказать что-то важное, как я понимаю, для этого мы здесь. Но пока наш разговор похож на разговор двух больных людей. Я уже кофе допиваю, а до сих пор не поняла цели нашей встречи. Скажи, только честно – ты просто хотел познакомиться со мной, а своим экстравагантным поведением произвести на меня впечатление?

Симон, пока я говорила, смотрел в окно. На улице падал снег – большими, пушистыми хлопьями. Он повернулся и посмотрел на меня. И тут я поняла – его взгляд сейчас был, какой угодно, только не влюбленный, скорее, изучающий, пристальный и даже напряжённый.

– Я знаю тебя с детства, Мария, – наконец, сказал он. – Потом мы стали вместе работать. Ты всегда была для меня отличным напарником и самым близким другом. Я оказался здесь сейчас, чтобы помочь тебе. Я же обещал, что обязательно найду тебя, если случится что-нибудь непредвиденное! И я нашел… Прошу тебя, выслушай меня и не перебивай. Во время моего рассказа попытайся сосредоточиться и не отвлекаться. Может быть, тогда какая-нибудь информация подействует на твой мозг, и ты начнёшь вспоминать хоть что-нибудь из своей настоящей жизни. Слушай…

С тех пор, как появилась Земля, прошли миллиарды лет…

3

А снег все падал и падал. Машины ехали с трудом, медленно. Мне хорошо было видно из окна, как на бульваре начали образовываться первые «пробки».

Симон говорил тихо, быстро, но внятно, слегка наклонясь в мою сторону. Я посмотрела на него и вдруг с удивлением обнаружила, что мне знакомо его лицо! Да, оно мне знакомо уже лет сто, нет – больше – тысячу, нет ещё больше…. Боже мой, я вспоминаю! Вспоминаю!! Я вспомнила!!!

Меня зовут Мария. Мне сейчас 33 года по-нашему