больницы».

«Даже после этого происшествия, она вновь стала доброй, заботливой соседкой для Оленьки, Жени и маленького Мити. Возможно рассчитывала, что сможет договориться с Олей и та, продаст ей картины. Но видимо не получилось, и картины так и остались в вашей семье».

«Да, было такое», – вспомнила Геля, – «Оле нужны были деньги на похороны, и Ираида Максимовна предложила продать те картины ей. Но Оленька решила, что та делает это из сострадания, ей было неловко брать деньги у пожилого человека и она не согласилась. А деньги мы потом все вместе собрали».

«Значит я не ошибся», – задумчиво произнес Дима и продолжил:

«Прошло несколько лет. Митя вырос и стал жить отдельно. Оленька посвящала все свое время деткам из развивающего центра, где и познакомилась с Ольгой Всеволодовной и ее сыновьями маленьким Глебом и подростком Егором. Егор посещал туристический кружок, которым руководил Эдуард, сын Ираиды Максимовны.

Туристический кружок, был всего лишь прикрытием для воспитания радикально-настроенной молодежи. Ольга Всеволодовна рассказала Оле о сложностях с сыном, Оленька поговорила с ним и направила к хорошему психологу. А затем наша Оля, решила сама разобраться с Эдуардом и даже записала на телефон их разговор, который, как я думаю, позже дала послушать Ираиде Максимовне, в надежде, что та образумит сына. Наверно даже чем-то пригрозила. Но тем самым, только расшевелила это змеиное гнездо. Поняв, что над ее сыном вновь нависла угроза, Ираида Максимовна решила устранить ее источник уже привычным для нее способом. Вот так и не стало Оли, Жени и тех картин.

Оленькин телефон с записью разговора она найти не смогла, хотя обыскала всю гостиную и спальню. Митя мне сообщил, что нашел его в диване, он провалился в ящик для белья. Митя неосмотрительно поделился этой новостью с «милой соседкой, вот поэтому на него напали те отморозки – чтобы отобрать телефон. Но они не знали, что забрали Митин собственный телефон, а телефон Оли остался дома. На кухне, на подоконнике.

Вначале я подозревал во всем Эдуарда. На момент убийства вашего дедушки он был уже подростком. Аварию тоже мог устроить. Не говоря уже об Оле и Жене. Но я стал думать, сопоставлять факты. Я видел его, он вспыльчивый, невыдержанный. Он не смог бы так последовательно, на протяжении всей жизни убирать членов вашей семьи. А еще эти картины… меня удивила избирательность, что из пяти забрали только две. А когда Эдуард назвал твоего дедушку убийцей и обронил, что его мать всегда защищала его, то тогда вся эта головоломка сошлась.

Что касается Мити и нас с тобой – это уже дело рук его и его банды. Избить, устроить несчастный случай – это по его части, но при подаче его ныне покойной матушки».

Геля, не веря услышанному, переспросила: «Ты хочешь сказать, что Ираида Максимовна… скончалась?»

«Да», – подтвердил Дмитрий, – «Она не смогла пережить арест сына, сердце не выдержало».

«А Эдик?»

«Им сейчас занимаются очень серьезные ребята, поэтому ничего хорошего ему не светит».

Геля опустила глаза и задумчиво произнесла: «Кто бы мог подумать… Жить всю жизнь бок об бок с убийцей и ничего не подозревать».

Затем перевела взгляд на Диму и сказала: «Вроде все выяснено, а осталось какое-то гадливое чувство, как будто преступнику удалось скрыться от ответственности».

«Не переживай, теперь она предстанет перед другим судом», – философски заметил он.

«Мне ее даже немного жаль», – продолжала рассуждать Геля, – «Это же сколько надо сил, чтобы быть такой двуличной. Она могла бы прожить хорошую, спокойную жизнь, а не просуществовала в постоянном страхе, ненависти и притворстве».

«Дима», – восхитилась она, – «Как тебе удалось докопаться до всего этого?»

«О, я провел много времени исследуя архивные материалы, я же дипломированный историк по образованию», – посмеиваясь пояснил он. – «Ну а еще, просто сопоставляя факты, внимательно слушая и присматриваясь к собеседникам. Возможно, в моем рассказе есть кое-какие неточности, но лишь в той части, которую уже нельзя никак проверить».

«Теперь, когда все точки над «i» расставлены, Ангелина, ты выйдешь за меня замуж?» – неожиданно спросил Дима.

Геля опешила.

«Дмитрий Павлов, ты дурак», – сказала она, – «тебе выздороветь нужно и на ноги встать».

«Да, Геля, я дурак», – виновато признал он, – «я не сделал этого двадцать лет назад, а теперь уже на ногах не стою».

«Димка, какой же ты все-таки глупый», – улыбнулась Геля и нежно погладила его по руке, – «Нет, ты конечно очень-очень умный, такое дело раскрыл, но сейчас говоришь такие глупости».

Она привстала, осторожно поцеловала его и произнесла: «Конечно, я выйду за тебя замуж! Я слишком долго тебя ждала, но готова подождать еще немного, пока ты встанешь на ноги».

Эпилог

(Прошел год)

Митину свадьбу играли шестого сентября. Вначале узким семейным кругом, поэтому в ЗАГС были приглашены только самые близкие родственники. А на вечер был запланирован прогулочный теплоход, где собиралась компания из друзей, коллег по работе и однокурсников.

По просьбе Мити, Дима и Геля стали посаженными родителями со стороны жениха. Приехавшая Татьяна, такая же восторженная хохотушка, как и раньше, бесконечно повторяла, что так рада, что «ее любимые поросята снова вместе», все обнимала Гелю и поглаживала ее по заметно округлившемуся животику.

Митя и Ася, молодые, красивые, счастливые стояли в центре зала, надевали друг другу кольца и клялись в вечной любви.

Геля бросила взгляд на Диму и увидела, как он украдкой смахивает слезу. Она прижалась к нему и с нежностью погладила по плечу.

«Представляешь, когда-то мы могли быть на их месте», – шепнул ей Дима.

Ангелина пожала плечами.

«Дим, понимаешь, у них еще все впереди: ссоры, недомолвки, упреки, взаимные обиды, переживания. Им через все это еще предстоит пройти. И дай Бог, чтобы они со всем справились достойно», – ответила Геля, – «А у нас с тобой, все это уже в прошлом. И в таком объеме, что мне кажется, мы все отработали до конца жизни».

«Я люблю, тебя, Ангелина», – прошептал ей Дима, целуя в висок, – «Даже когда тебя физически не было рядом, ты всегда мысленно была со мной, помогала. А твой крестик вел меня тебе. Ты мой Ангел, Геля, и теперь уже навсегда мой! Мой Ангел Геля!

Конец