отбросах любой винной лавки, любого совета директоров и любого департамента, но никогда, слышите – никогда – не обращайте свои испытующие глаза на любимую вами женщину. Совершенная любовь – это совершенное доверие, и вы должны верить ей – совершенно.

– Я буду, я буду! – закричал он.

И с тех пор так оно и идет. Он теперь самый известный детектив во всей полиции, его повысили до детектива половинного класса и дали офис в цоколе рядом с прачечной, Он женился на Минерве, и они живут в идеальном согласии.

Она наслаждается поцелуями Вандевантера снова и снова до полного экстаза. Бывает, что она нарочно проводит целую ночь с кем-нибудь, кто кажется перспективным объектом исследования, но результат всегда один и тот же. Вандевантер лучше всех. У нее два сына, и один из них немного похож, на Вандевантера.

И вот чего, старина, стоят все ваши слова о том, что наши с Азазелом труды всегда приносят несчастье.

– Вы знаете, – начал я, – если верить вашему рассказу, то вы лгали, когда говорили Вандевантеру, что Минерва никогда не касалась другого мужчины.

– Я лгал во спасение невинной юной девы.

– Но как же Вандевантер не распознал этой лжи?

– Я полагаю, – сказал Джордж, стирая с губ сливочный сыр, – что здесь все дело в моем неколебимом внешнем достоинстве.

– А у меня другая теория, – сказал я. – Я полагаю, что ни вы, ни ваше кровяное давление, ни электропроводность вашей кожи, ни тончайшие гормональные реакции уже не могут сами различить разницу между тем, что правдиво, и тем, что нет, а потому никто не может этого сделать на основании данных, полученных от изучения вас как объекта.

– Это даже не смешно, – сказал Джордж.