поплыли очень быстро. Студентка ехала и не верила своим глазам. И думала: «Я снова дома, в XXI веке! А может, мне все это привиделось? А на самом деле ничего и не было? Ни кровожадного змея, ни ведьмы Чернавы… Как?! И Асвальда не было?!»

Влюбленная встрепенулась и глянула на руку. На пальце по-прежнему синело заветное кольцо. Несчастная вздохнула. Был Асвальд, конечно, был! Но… Но теперь его больше нет… И жизнь действительно остановилась…

***

Антон озабоченно глядел на бледненькую Олю и очень переживал за ее здоровье. Поэтому, едва друзья добрались до города, ботаник решительно настоял, чтобы подружка сходила в поликлинику. Пришлось согласиться.

Врач осмотрел пациентку и сказал, что ее здоровье в порядке. Просто из-за удара молнии случилось сильное нервное потрясение. Теперь нужны покой и здоровый сон, и со временем все наладится.

И да, внешне вроде бы все действительно наладилось и пошло своим чередом. Студентка стала жить прежней жизнью и с головой погрузилась в музыку и учебу, занималась с раннего утра и до позднего вечера. И даже делала успехи.

Но Олю это не радовало. Музыкой она теперь лишь заполняла тут страшную пустоту, которая охватила ее больную душу. Сольвейг есть, а ее Асвальда больше нет… И влюбленная никогда больше не увидит его улыбку, его ямочку на щеке, не дотронется до его белокурых волос… Внутренне бедняжка словно умерла!

Смертная тоска по синеглазому викингу медленно подтачивала убитую горем несчастную, буквально съедала изнутри. Все мысли – лишь о ненаглядном «шведе» и о том, что его больше нет на белом свете. И каждый день, прежде чем приступить к занятиям, безутешная невеста – с глазами, полными слез – непременно начинала с игры «Песни Сольвейг»:

«…И если никогда мы не встретимся с тобой,

Не встретимся с тобой;

То все ж любить я буду тебя, о, милый мой,

Тебя, о, милый мой…»

Олина мама радовалась успехам дочери, но замечала, что с ней что-то не так. Хоть та старательно скрывала свое горе, чтобы никого не расстраивать. Но маму не обманешь: она видела эту постоянную грусть ее девочки и невероятную тоску в ее глазах!

Пришлось отговариваться, что это просто стресс, и он скоро пройдет, мол, врач же сказал, что все в порядке. Но однажды в магазине студентка сильно побледнела и упала в обморок. И тогда мама решительно настояла на том, чтобы дочь прошла полное медицинское обследование.

И вот, на приеме у женского доктора, милая дама-врач с улыбкой объявила пациентке:

– Поздравляю! У вас будет ребенок!

– Как?! – невольно вырвалось у изумленной Ольги.

– Обыкновенно! Дорогая, а что вы удивляетесь? Скоро вы станете мамой!

***

На улицу бывшая попаданка вышла, сама не своя. Она села на лавочку и долго и заворожено смотрела на небо. Оно было такое синее, глубокое, умиротворенное, какое бывает лишь в бабье лето. «Как глаза Асвальда!» – с тоской подумала влюбленная.

И закрыла глаза, пытаясь осознать новость, услышанную от врача. В голове билась удивительная мысль: «Я стану мамой! И это ребенок моего ненаглядного викинга!»

«Ольга, вы должны жить!» – вдруг вспомнилась странная знахаркина фраза, смысл которой лишь теперь стал понятен. И студентка прошептала: «Она уже тогда предвидела, добрая Чернава, что я не одна, что нас теперь двое!»

А еще снова вспомнился тот странный сон с мамой Антона про внука. И вот он, внук! Скоро появится на белый свет! Правда, ребенок не от Антона, и это разобьет сердце Марины Николаевны. И как ей все объяснить?

Придя домой, влюбленная достала из комода свою главную драгоценность – засохший букетик синих незабудок, подаренный романтичным Асвальдом. С величайшей нежностью и совершенно новыми ощущениями прижала цветы к груди.

Кроме увядшего букетика, от викинга осталось еще три бесценных вещи: колечко, шелковое покрывало и оберег с рунами. Эту память о любимом бедняжка хранила как зеницу ока.

Оля снова закрыла глаза. Теперь, наконец, в полной мере пришло осознание этой новости про беременность. И подумалось: «И вот теперь еще один бесценный подарок от ненаглядного «шведа» – у меня будет ребенок!»

Несчастная невеста села за пианино и пробежала руками по клавишам. И тут будущей маме даже показалось, что в животе будто бы едва заметно что-то шевельнулось. Но этого не может быть, еще слишком рано. Беременная остановилась, прислушалась.

«Ну, здравствуй, Асвальд!» – вдруг произнесла Оля своему малышу. И улыбнулась. Эта смутная улыбка впервые за долгое время озарила бледное девичье лицо. И на щеках появился еле заметный румянец. Жизнь, наконец, вернулась к попаданке.

И влюбленная Сольвейг снова села за инструмент, начала играть и с тихой грустью запела:

«И ты ко мне вернешься – мне сердце говорит,

Мне сердце говорит,

Тебе верна останусь, тобой лишь буду жить,

Тобой лишь буду жить…»