Татьяна Сергеева Если…

Мы не всегда знаем «Зачем?»

При этом всегда уверены «Почему?»

В этом и заключается порой

весь комизм происходящего.

Книга I. Улитка

Глава первая

Итак, на календаре начало мая две тысячи шестого года. Меньше чем через месяц у меня начинались выпускные экзамены в школе. Многие мои одноклассники уже в «неудержимом рвении!» приступили к зубрежке билетов. Я же не назвала бы себя прилежной ученицей, – если есть возможность побездельничать, я обязательно ею воспользуюсь! Хотя, надо отдать должное, училась я все же довольно хорошо. Сама по себе человек весьма флегматичный: быстро теряю интерес к чему-либо, не утруждаю себя «лишними хлопотами», и учеба не стала исключением. Хорошие умственные способности и талант схватывать все налету дали хорошую успеваемость и одновременно зародили и укоренили во мне духовную лень, тем самым отбив у меня малейшее желание к чему-либо стремиться и чего-либо добиваться. В общем, как в народе говорят, «пока петух не клюнет…», к книгам я не притрагивалась. Так вот, пока мои одноклассники в панике писали шпаргалки и надеялись на благосклонность госпожи Удачи, я пыталась как-то развеять тоску и скрасить свое одиночество, беспрерывно переключая уже по N-ному кругу каналы в поисках хоть какой-нибудь интересной телепередачи.

В те времена я была далека от представителей «продвинутой» молодежи. Меня мало интересовали fashion-течения, последние достижения научно-технического прогресса, а о существовании социальных сетей я вряд ли даже догадывалась (да и компьютера не имела); я не сбивала каблуки на всевозможных танцполах города и мало что смыслила в качестве декоративной косметики, в общем, – старалась избегать больших шумных компаний и различных тусовок и всегда держалась особняком. Возможно, это и послужило причиной того, что к почти семнадцати годам едва ли не единственным моим другом и развлечением стал телевизор. Хотя, честно говоря, я никогда по этому поводу особо не переживала. В какой-то мере даже наоборот, меня это устраивало; я жила в каком-то своем мире, находящемся под толстой скорлупой равнодушия ко всему окружающему и происходящему. Эдакий «цветочек» в полном вакууме! И мне было хорошо в этом состоянии – «с самой собой наедине»… (Нет-нет, эскапизмом я не страдала!)

Да, я крайне редко проявляла свои эмоции, причем как огромного счастья, так и безграничного горя, хотя это не означало, что они мне были чужды; мало кого близко к себе подпускала, но очень болезненно переносила потерю: если человек по каким-либо причинам уходил из моей жизни, он уносил частицу моей души с собой. При всем этом я любила людей и не умела ненавидеть; старалась понять и принять того или иного человека таким, каков он есть, а если же это было выше моих сил, предпочитала лишний раз с ним не сталкиваться, дабы не терзать ни себя, ни его.

Таким образом, своим сверстникам я казалась странной, непонятной и скучной особой; у них вызывал искреннее недоумение тот факт, что девушка в этом возрасте может не иметь ни увлечений, ни друзей, ни возлюбленного. В то время как они бегали на романтические свидания и давали клятвы вечной любви, я проводила теплые вечера на балконе в компании мамы, ведя беседы на философские и психологические темы. Словом, тихий спокойный ребенок: папина радость, мамина гордость (не наоборот!).

На дворе стоит прекрасный солнечный весенний день. Через открытые двери балкона доносятся крики неугомонной детворы; соседский парень, а по совместительству – бывший одноклассник и моя детская любовь, выгуливает своего лохматого любимца, а завсегдатаи всех лавочек под подъездами, всегда приветливо улыбающиеся милые дамы пенсионного возраста, снова перемывают косточки только что прошедшему мимо них Васе из какой-то там квартиры. (Вот где лучшие пиар-агенты!) В общем, за окном кипела жизнь. А Татьяна, – имя, данное мне от рождения, – уставилась в цветной экран, и, если бы не моргание и движения одного пальца на пульте, ее легко можно было спутать с восковой фигурой из музея мадам Тюссо… И неизвестно сколько бы еще продолжалось это столь «важное занятие», если бы мое внимание не привлек музыкальный телечат по местному каналу. Музыка там, конечно, мягко говоря, второсортная и весьма устаревшая, но общение зрителей, проходящее посредством отправки sms с мобильного телефона на определенный номер, происходило довольно оживленно, – никакой цензуры и никаких ограничений. Я подсела ближе и с интересом принялась читать каждое быстро бегущее сообщение. Положа руку на сердце, до сих пор не могу дать себе отчет, что же заставило меня так поглощено этим заниматься, – то ли новизна данного явления, то ли недостаток общения в повседневной жизни, – но одно могу сказать точно: все послания носили однотипный характер. Банальный чат знакомств… Что и следовало в итоге ожидать, мой порыв «просветиться» стал поспешно угасать. Заканчивая прочтение второго десятка сообщений одного и того же содержания, мной снова овладела тоска и я машинально начала нащупывать пульт. Будучи по-прежнему не в состоянии оторвать глаза от экрана (отчего, не понимаю), я видела единственное спасение от этой «напасти» – сменить картинку, переключив канал. И мне это почти удалось! Почти… Мое секундное замешательство привело к более существенным последствиям.

Кто-то, намеренно или случайно, решил выделиться из безликой толпы своей оригинальностью, и хотя суть объявления была та же, что и у всех, манера его подачи не оставила меня равнодушной. Сейчас, по истечению уже немалых лет, я не вспомню дословный текст этого сообщения, – смею лишь предполагать, что оно действительно было неординарным, раз уж я кинулась за телефоном записывать номер, указанный в нем…

С одной стороны, я с ностальгией отношусь к тому периоду своей жизни; под настроение могу перечитывать свои дневники, которые систематически вела, подробно расписывая в них события¸ казавшиеся мне тогда значимыми. А с другой,– подобные свидетельства моей наивности и доверчивости вызывают у меня смешанные чувства стыда, злости на саму себя и неудобства. Задумывая эту книгу как откровенный детальный пересказ собственного любовного опыта, я понимала, что мне придется прибегнуть к личным записям, дабы не допустить неточность или пропустить важный момент, что в последствие может позволить читателю уличить меня в обмане или недосказанности. Я приложу все усилия, чтобы изобразить картину именно такой, какой ее видела я – «того времени», внося в нее небольшие ремарки, сделанные уже я – «настоящего времени», не искажая ключевого смысла, но оставляя все на суд