чувства героя-косаря и его любимой воплощаются в образной сфере легенды, мифа, пере даются средствами фольклорной поэтики, а не психологически достоверного анализа, свойственного современной поэту литературе.

Как видно, по самим основам, по своему внутреннему строю суриковские стихи находятся не столько в сложной, диалектической, сколько в непосредственной, тесной связи с народным творчеством. Они прямо соответствуют настроениям, надеждам, вообще миро восприятию, а также эстетическим нормам тружеников-бедняков 60—70-х годов прошлого века.

По своему содержанию стихотворения Сурикова — это поэзия любви к трудящемуся человеку, к народу, поэзия сочувствия и со страдания. Основная ее тема — «бездольная жизнь» бедняка.

Разнообразие житейских драм и тягот широко представлено, названо, обозначено в стихах поэта. Здесь нищета, сиротство, смерть и похороны близких, деспотизм родителей, браки по принуждению, пьянство, тюрьма, безответная любовь, женское коварство.

Читатель не может не отметить большое число стихов поэта о смерти, похоронах, могилах. В стихах постоянны мотивы гибели, увядания, умирания и т. п. Вечно звучит в них быль, тоска, отчаяние:

Поэзию Сурикова по праву можно назвать крестьянской. Горькая доля настигает большинство его героев — как тех, что трудятся на земле, так и тех, что в городах бьются за кусок хлеба и простое уважение к себе. По душевной своей природе они — те же крестьяне. Однако в общем восприятии сельской и городской жизни самим Суриковым есть заметная разница.

Редкие умиротворенные интонации, немногие светлые эпизоды жизни, возникающие на страницах книг Сурикова вопреки основной тональности его поэзии, связаны только с жизнью деревни и родной природы. В сознании человека, попавшего в тенета городской нищеты и суеты, иногда всплывает как последняя надежда и упование образ другой жизни:

так шепчут губы «в предсмертном бреду» («Умирающая швейка»).

Суриков может показаться кому-нибудь на первый взгляд поэ том вовсе бесхитростным, как бы безоглядно влекущимся за очеред ным сюжетом. Однако это впечатление ошибочно. Он поэт, отличающийся строгой правдивостью, и нигде поэтическое одушевление не позволяет ему нарочито сместить реальные черты.

Если просматривать одно за другим его «светлые» стихотворения, легко убедиться в том, что, пожалуй, ни разу не дал он повода посчитать благополучной вообще жизнь крестьянина, так сказать, его «нормальную» жизнь, его повседневность, полную трудов и забот.

С любовью и теплом вспоминает поэт картины детства — «Детство» («Вот моя деревня...»), «В ночном». Так же набрасывает он картины природы, рисует крестьян, на какой-то срок вырвавшихся из круга привычных треволнений и обид и оказавшихся лицом к лицу с природой или песней, — «Зима» («Белый снег пушистый...»), «В Украйне» и другие. Прекрасен, гармоничен его дед Клим («Дед Клим»), но он — сельский «чудак», человек, живущий отдельной жизнью («Дом покинул, в лес сосновый Забрался и там живет»; «И в деревню он не ходит, Надоела, вишь, ему...»).

Что же касается города, то он у Сурикова неизменно заслу живает лишь слова осуждения и неприязни:

Такой взгляд на современный поэту город исторически наивен, но для Сурикова и его последователей характерен.

Своеобразное восприятие города, городской жизни, быта его тружеников демократическими слоями населения породило к сере дине XIX века особый жанр народной поэзии — так называемый городской, или «мещанский», романс.

Суриков активно способствовал развитию этого жанра, с его болезненной унылостью ритма и слова, грустной напевностью, нервическим самоощущением певца-автора и его героев. Городской романс открывал повседневность, обычность, повсеместность людских драм, отвечал настроению, мировосприятию огромной массы бедняков, в новую пору русской жизни бившихся с судьбой в «душных городах». Поэтика городского романса распространилась затем и на изображение сельской жизни. Большое число стихотворений Сурикова представляет собой характерные образцы нового жанра. Таковы «У могилы матери», «Умирающая швейка», «Бедняк», «Тихо тощая лошадка...» и т. д,

В данном случае снова речь идет не об отдельных произведе ниях поэта, которые вошли в массовый песенный обиход и стали городскими романсами (то, что называется «фольклором литератур ного происхождения»), а о самом строе, духе суриковских стихо творений, о том, что они были произведениями такого жанра по своей поэтической природе. Скорбно-болезненный напев «мещанского» романса звучал во множестве представленных им картин, в рассказе о швейках, портных, сапожниках, бездомных бродягах и рабочих:

Итак, произведения Сурикова представляют собой ценный материал для характеристики мироощущения русского крестьянина, сельского и городского бедняка пореформенной поры.

Нашло