него эмоции. Подумать, он спит, но сжатые в его руках подлокотники кресла и шмыганье носом говорили об обратном. Набравшись смелости, решила потревожить его:

– Генри…

– Чего? – вытирая лицо рукой, он встал с кресла и уставился на меня.

– Ты в порядке? – вопрос задала не просто так, его лицо приобрело бордовый цвет, а глаза красные. Шмыганье носом слишком частое, неужели он…

– Нет, Кэр, не в порядке.

– Ты грустишь из-за приговора? – прожив всю жизнь с человеком, ни разу не видела на его лице слёз, до сегодняшнего дня.

– Нет, приговор заслуженный. Хотелось увидеть, как его казнят, чем мучительней, тем лучше, но Розу это не вернёт… пожизненное в самый раз.

– Согласна с тобой.

– А грущу, потому что идиот. Прости меня, Кэролин, за испорченную жизнь, – у Генри по щекам побежали слёзы, – почему мне потребовалось так много времени и такие жертвы, для осознания своих проступки? Розы больше нет, а так хочется попросить у неё прощения за всё, что натворил…

– Генри, у меня самая лучшая жизнь из…

– Хватит! – перебив, рявкнул он. – Перестань врать самой себе, ты постоянно прикрывала меня, вставала на мою сторону, хвалила перед друзьями, а что получала взамен?

– Ну… не знаю… – не получалось подобрать слов, впервые сталкиваюсь с плачущем мужем, пытающийся выставить себя в неправильном свете.

– Вот именно, Кэр, за твою любовь и заботу я награждал тебя унижениями, побоями и постоянным ощущением страха, – Генри закрыл лицо руками и, уже не сдерживаясь начал рыдать, – задал бы такой же вопрос Розе, уверяю, она так же не смогла бы ответить! Я испортил жизнь самым дорогим мне людям, отдал бы всё, для исправления!

– Тише, тише, – обняв мужа и прижав к себе, начала шёпотом разговаривать с ним, – у тебя ещё есть шанс исправиться – поднять на ноги внучку. Будь таким дедушкой, которого заслуживает Инга. Уверена, дочка этого и хотела.

– Я вас больше не подведу, обещаю, Инга будет самым счастливым ребёнком! – он прижал меня к себе и поцеловал в лоб. – Стану другим человеком, ты будешь мной гордиться!

– Уже горжусь, дорогой!

– Не хочешь прогуляться? – вытирая слёзы ладонью, спросил он. – Вместе с Ингой, разумеется.

– Хочу! – не верится, это правда. Передо мной абсолютно другой человек, таким был Генри много лет назад, когда мы с ним только познакомились. – Посадишь внучку в кресло?

– С радостью.

Генри ушёл, а я не могла отойти от шока. Мне снова 20, а со мной чувственный, заботливый и добрый мужчина. За эти качества я влюбилась в Эллингтона.

Мы пережили самое страшное – смерть ребёнка, теперь этот крест мы будем нести до конца наших дней. Такая встряска должна растопить сердце Генри, надеюсь, такой груз ответственности повлияет на мужа. Инга – последний шанс для него доказать человечность по отношению к своей семье.

– А вот и мы! – Эллингтон выкатил на инвалидном кресле ещё сонную, но весёлую внучку. – А теперь спроси у бабушки то, что спросила у меня.

– А ну ка, золотце, спрашивай, – в игривой форме, обратилась к Инге.

– Бабушка, а можно будет чего-нибудь сладкого купить?

– Ты же сегодня хорошо себя вела?

– Да! – с гордостью в голосе ответила внучка.

– Ну тогда купим, а чего желаешь?

– Не знаю… но точно не мороженное.

– Ну значит по дороге разберёмся, – сказал Генри и выкатил её на крыльцо, – вот это погодка, услада для моих костей…

Так началась новая глава в жизни. Внучка дала мотивацию не опускать руки, в самый сложный период. Благодаря ей, мы снова чувствуем себя молодыми и готовы заменить ей отца и мать. Невыносимая боль утраты разъедает нас с Генри, но Инга эликсир – залечивающий нам раны и дающий сил двигаться вперёд!

– Кэр, она определилась, хочет сладкой ваты, – сказал Эллингтон с улыбкой до ушей, – я вот подумал и тоже захотел, Инга умеет уговаривать. Не хочешь с нами разделить трапезу?

– Хочу, как я могу отказать…