университете молодежь делала тоже самое. Знали бы они, что иногда мир настоящих больших денег жесток.

— Мы придем, — вся просияла подруга.

— Точно? — переспросил парень, глядя при этом на меня.

— Обязательно, Се-е-ема, обязательно, — ласкающим слух голосом ответила за нас двоих Мила, стряхивая несуществующие пылинки с мужской футболки.

Стиснула челюсти, поджала губы, но промолчала, продолжая смотреть сквозь него. Я была недовольна тем, что она решает за нас обеих, но позорить ее при парне не желала. Как же это сложно — сдерживать рвущиеся наружу язвительные слова.

— Буду ждать, — окинул он на прощание меня ласкающим взглядом и танцующей походкой удалился к своему байку.

Если бы он мне нравился, я бы уже смотрела ему вслед, истекая слюной. Стоило признать, что на внешность он приятный — русоволосый, широкоплечий, голубоглазый, от чего в восторге визжали девушки. Вот только я и толики не испытывала той влюбленности, от которой так опрометчиво теряли голову мои ровесницы.

— Божечки, божечки, Аида, это успех, — теребила меня после его ухода эта предательница, — хватай его, пока горяченький. У меня глаз наметан, ты ему нравишься, так что не упусти шанс. Такой, как он, мало на какую девушку обратит внимание.

О симпатии Семена я знала и без Милы. Это каждому псу в радиусе ста метров видно, до того у него заинтересованный взгляд в мою сторону. Вот только, как отшить его без ущемления мужского эго, не представляла.

— Не интересует, — лишь сухо ответила ей, пока мы пересекали холл университетского здания. — И что значит, мало на какую посмотрит?

— Сема — приличный, понимаешь? Кирилла вот можно заполучить, пусть и на одну ночь, а вот Захаров… Он другого полета птица, — уточнение Милы меня обеспокоило, особенно тот факт, что она почти сразу же отвела глаза, не глядя в мои.

— Обычный он, Мил, самый обычный, не преувеличивай, — фыркнула, но внимательно продолжала наблюдать за ее реакцией.

— Слышали бы тебя наши девчонки, — закатила она глаза и цокнула, — за ним такие толпы бегают, а она нос свой воротит, а сама-то…

— Что сама? — резко повернула в ее сторону голову, прищурилась, зная, что она хотела сказать.

— Ничего, прости меня, — извиняюще улыбнулась и нервно затеребила лямку своей псевдо-дизайнерской сумочки, — я просто хотела сказать, что ты совсем не устраиваешь свою личную жизнь, а тебе уже девятнадцать, Аида, пора, как бы.

Устало вздохнула, слыша эту речь уже не в первый раз.

— Что ты от меня хочешь? — уже не было никаких моральных сил объяснять, что не считаю клубы, мальчиков и тусовки пределом своих мечтаний.

— Да ты бы хоть раз развеялась, — с отчаянием сказала, даже руками схватила меня за локоть, — ты ведь даже не знаешь, как это круто. А так… Сама не заметишь, как время пролетит, а ты даже не насладилась, как следует, молодостью. Ну, знаешь, как наша Фадеева. Замуж вышла и всё, баста! Пеленки, подгузники, недосып.

У меня вырвался смешок, своим замечанием по поводу брака нашей старосты развеяла мое плохое настроение, словно веником тучи смахнула разом. Доля истины в ее словах была, но Мила просто не знала, какая это для меня больная тема. За год я изучила ее вдоль и поперек, так что проще было согласиться и дать, что она хочет, и только после этого ее можно будет переубедить.

— Хорошо, — ответила после недолгих раздумий, — мы пойдем на эти гонки, но только в первый и последний раз!

Она радостно замерла, прижала кулачки к груди и быстро-быстро закивала. Знала бы я, что это станет началом моего конца и падения, ни за что не пошла бы у нее на поводу.

Глава 2

Аида Самойлова

— Я не надену ЭТО! — подчеркнула последнее слово, чтобы до Милы дошло с первого раза.

Она лишь закатила глаза, продолжая крутить меня из стороны в сторону.

— Тебе точно скоро двадцать? — задала вопрос, который не требовал ответа. — Это последний писк моды.

Переминаясь с ноги на ногу, снова повернула голову в сторону зеркала.

— Где? В притоне? Или на трассе? — фыркнула, не нравился мне этот наряд, навевал на пошлые мысли, а мне меньше всего хотелось производить впечатление доступной.

Подружка цокнула, поправила свою ультракороткую юбчонку, покрасовалась перед своим отражением и довольно ухмыльнулась. Вот кто точно не беспокоился о том, оголена ли какая часть ее тела. Ей это даже в радость.

— В общем, ничего не знаю, сегодня я — главная, так что мы идем в этой одежде, — категорически отмела все мои готовые сорваться возражения.

И я вынужденно поплелась за ней к выходу. Но наряд, и правда, был слишком провокационный: платье с открытыми плечами, да еще еле прикрывающее бедра. Мне совсем не по нраву.

— Как ты ходишь так каждый день? — спросила у нее, когда мы сели в ее машину и тронулись с места. — У меня от этой помады и марафета всё лицо сводит, неприятно.

Мотор приятно урчал, мимо проносились здания ночного города. Автомобиль у нее появился буквально недели две назад, но каждый раз, как разговор касался этой темы, она искусно уводила тему в другую сторону. Подозрительно.

— Красота требует жертв, слышала такое выражение? — ответила вопросом на вопрос.

В этот момент мы остановились на перекрестке, загорелся красный. Мила опустила стекло со своей стороны и кому-то помахала, выгодно изгибая талию, чтобы подчеркнуть грудь. Я наклонилась, чтобы посмотреть, кто так завладел ее вниманием, и поморщилась. Рядом с нами, капот к капоту, стоял кабриолет. А в нем — парни из нашего университета, баскетбольная команда, кажется.

— Скорее бы настало завтра, — в мольбе даже глаза прикрыла и руки сложила домиком у груди.

— Уже почти полночь, Айко, — с улыбкой обратилась ко мне моим детским прозвищем и включила музыку на полную катушку.

Смысла что-то говорить ей больше не было, за этими басами она ничего не услышит. Да что там, я даже мысли свои за таким грохотом еле разбирала. Мелодия сменилась другой, и спустя каких-то минут пять я сама начала подмахивать головой в такт битам.

Подпевали с Милой какой-то попсе, разделяя прелесть ночного города и совместной компании. А вот когда мы подъехали к центру, где уже было припарковано несколько машин и байков, меня охватила дрожь. И не предвкушения, а безотчетного страха.

— Да ладно, не бойся так, — сказала вдруг Мила, — смотри, кто к нам идет.

Скрипнула зубами, увидела, на кого она смотрит. Семен. Он шел в нашу сторону вальяжно, постоянно с кем-то здоровался, парни и девушки тянули его то вправо, то влево, так что весь его путь к нам был полосой препятствий. Символично. Только в нашем случае препятствие — сама я.

— Он такой