- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
Валентин Самойлов Диссидент
Вестник «Королевский глашатай». Официальное сообщение: «Употребление табака и табачных изделий – вне закона! Табак опасен для вашей жизни!»Я пребывал в полудрёме, время от времени заваливаясь вперёд, и рискуя при этом разбить нос о высокую спинку кресла депутата, сидевшего впереди меня. Pardon, не депутата, а лорда Палаты лордов сэра Кронсбери… Вынырнув в очередной раз из полузабытья, осмотрелся по сторонам и с облегчением вздохнул: не только я героически боролся со сном, участь получить травму при отправлении государственного долга поджидала большинство пожилых и юных лордов, присутствовавших в зале. Продолжая «бродить» взглядом по залу, ненадолго задержал затуманенные дрёмой глаза на ораторе, излагавшем монотонным и бесцветным голосом проект билля «О запрете ночного брожения». Перейдя к очередному разделу, сэр Вальтасар Сэсил слегка повысил голос, чем неожиданно оживил обстановку заседания Палаты, заставив почтенных лордов на мгновение проснуться. Но это продолжалось недолго. Голос оратора снова зазвучал монотонно и умиротворяюще: – За нарушение запрета нахождения в ночное время вне помещений, зданий и сооружений кошки, нарушающие общественный порядок и тишину, подлежат изъятию у владельцев и… Всего несколько дней назад легкомысленно в шутку я предложил включить в билль не только «кошачье население», но и собак и птиц. Сэр Сэсил тогда обидчиво поджал губы и устроил отповедь: – Сэр Лесли, вас извиняет лишь то, что только недавно вы стали лордом Палаты лордов после безвременной кончины вашего достопочтенного отца, моего кузена и друга, сэра Алекса. Вам оказана великая честь – стать потомственным лордом Палаты лордов! Несите её с достоинством!.. Не огорчай меня, мой мальчик. После упрёка он ушёл в свой кабинет сопровождаемый секретарём. На секретарше была надета максимально мини юбка. Удаляясь, она слегка повернула голову в мою сторону, на лице играла улыбка, обещавшая рай и ад в постели. Они ушли, а я остался в холле напротив «своего» кабинета, с тоской глядя на дверную табличку: «д.д. Палаты лордов, Пэр, Граф Лесли Рюрикофф».
Аббревиатура «д. д.», если кто не знает, означает «достопочтенный джентльмен»… Но больше всего в словах сэра Вальтасара удручало напоминание об отце, смерть которого я старательно изгонял из памяти, но безуспешно… Увы, мои старания оставались тщетными: репортёры жёлтых изданий при каждом удобном случае назойливо бросали в спину идиотские вопросы, а лорды сопровождали каждый шаг, каждое движение нового пэра многозначительными взглядами. Да отец погиб на дуэли, пронзённый в сердце арбалетным болтом. К сожалению, право выбора оружия принадлежит тому, кому бросают вызов. А барон Клохт хорошо владеет тяжёлым армейским арбалетом. Если бы это была рапира, шпага, сабля, двуручный меч или, например, пистолет, то шансы отца в сатисфакции были бы предпочтительнее… Изнутри вырвался вздох. Туман в голове окончательно рассеялся, дрёма ушла. Но скука продолжала терзать, переполняя единственным, но неисполнимым желанием – сбежать отсюда, неважно куда, главное – сбежать. Вздох повторился. И видимо слишком громко, поскольку из-за спины сэра Сэсила прозвучал лёгкий язвительный смешок. Я знал что, вернее кто, находился там, в тени, за спиной докладчика – король Кай I – мой приятель и сподвижник, увы, далёких детских проказ и развлечений. К сказанному, в примечание, добавлю, что мы были кузенами по крови и братьями по несчастью, поскольку нахождение в Палате лордов в подобных случаях вряд ли походило на счастье. Я откинулся на спинку кресла, в небольшой оазис тени, мечтая всхрапнуть по-тихому ещё часик с небольшим. Во внутреннем кармане форменного камзола завибрировало. «Да что же это такое?!» – раздражённо подумал я и осторожно, но незаметно, дабы не задевать честь лордов, выудил из кармана мобильный телефон. Абонент под ником «К» прислал сообщение: «После окончания словесной мастурбации приходи ко мне, оторвёмся». Усмехнувшись, дал радостный и многообещающий ответ: «Да, да, да…» «Бедный Кай, – пронеслось в голове, – как я тебя понимаю! Ты уже четвёртый год после смерти отца и славного короля Карла XXXII стоически выносишь всё это. А на меня Палата лордов «свалилась» только недавно. Но долг достопочтенного джентльмена, есть долг…» И тут я вспомнил… После сегодняшнего заседания предстояла встреча с сэром Вальтасаром. Он настаивал, чтобы соавтором нового билля «О четвертовании» был я – это повысит мой авторитет в глазах лордов. Автором был он. А я сопротивлялся… Вздохнув в очередной раз, достал телефон и «отбил» сообщение Каю: «Совсем забыл. Придётся задержаться. Обязательная встреча с сэром Сэсилом. Освобожусь – у тебя». Телефон снова завибрировал. Сидевшие по правую и левую руку от меня лорды Нэсфорест и Роул, вперили укоряющие взгляды и поджали губы. Пришлось извиниться перед ними: я приложил правую руку к сердцу и слегка склонил голову. Лорд Роул кивнул в ответ, похлопал по моей руке. Извинения приняты… В сообщении говорилось: «Чёрт бы побрал дядюшку Вальтасара! Жду!» Я убрал телефон и снова откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. «Бу-бу-бу-бу-бу…», – гуляло по залу монотонное бормотание сэра Сэсила, словно волны прилива и отлива одряхлевшего засыпающего моря. Но разве море может быть старым и одряхлевшим?.. Наверное, может. Это люди приписывают ему мифические смыслы, а он такой, какой есть… И тогда эти мифы приобретают реальность, но только для нас… Сейчас я ощущал старость. Она противоречила другой реальности, той, что видят окружающие люди. Да и сегодня из зеркала на меня смотрел молодой двадцатипятилетний повеса. Но это было утром. Утро прошло. Запоздавший завтрак сигнализировал его окончание скребущим по пищеводу заветренным сандвичем и не очень ароматным чаем. Вторая половина дня прибавила годы в виде памятной отповеди сэра Сэсила. А нахождение в зале Палаты окончательно состарило и растворило во всеобщем старческом маразме традиций, установлений и «Ордере поведения» лорда Палаты. Так что сейчас новый пэр был стариком. А одной из неизменных традиций старости являются воспоминания. Они неотвязны, неуместны и несносны. Это, во-первых. А во-вторых, это свидетельствует о дурном «воспитании» памяти. В таких случаях принято требовать сатисфакции. Но от кого? От себя?.. Смешно, но на первый взгляд… Можно, конечно, посчитаться и с собой. Но и это должно выглядеть прилично для общества. Мы слишком «вросли» в традиции, установления и правила, въевшиеся в общество за долгие века, чтобы пошлым образом
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »