своей личности, и стать человеком с 3202.

– Я желаю вам доброго дня и рад приветствовать вас хорошие друзья! – продекламировал Алиане, как можно естественнее, старясь медленно выговаривать слова для того чтобы синтезатор успевал убирать акцент. Он знал что через какое-то время система адаптируется и можно будет говорить быстрее.

– Здаров.

«Очень лаконично». – Подумал Алиане и порадовался, что пока не нужно сильно вникать в смысл сказанного.

Люди эти, заметно сосредоточенные, вызывали у Алиане противоречивые чувства. С одной стороны, сидящие были собраны и явно озадачены. А с другой – весь их неряшливый вид разбивал всю серьезность происходящего на множество гротескных осколков, в которых отражался сам Алиане не позволяющий себе даже тени улыбки.

– Далеко ли до Ануфриево? – поинтересовался он робко, боясь нарушить концентрацию молчаливых собеседников.

Мужчина, тот, который поздоровался, нехотя поднял голову на вопрошающего и медленно, словно стараясь сбросить с себя морок, указал в неопределенном направлении:

– Километров сорок.

Достав из-за пазухи прямоугольную бумажную упаковку, он извлек оттуда бело-желтую гильзу, похожую на апробатор и хмыкнув, вставил ее себе прямо в рот. Алиане поежился, совершенно не представляя, что сейчас может произойти. На всякий случай он сделал шаг назад и рефлекторно потянулся к браслету. Мужчина, неожиданно ловким движением извлек из бокового кармана прозрачный флакон и прокрутив пару раз колесиком, по оси закрепленным сверху, извлек искру от которой загорелось небольшое пламя. После чего, к совершенному недоумению Алиане, поджег гильзу и стал втягивать в себя густой дым, исходящий из ее сопла.

Глядя на происходящее, Алиане нервно перешагивал с ноги на ногу. Изумленный, он, наконец, перевел зачарованный взгляд с дымящего во всю мужчины на его соседа. В этот момент он разглядел вокруг чего сидели эти странные люди. В промерзшей земле были проделаны аккуратные отверстия, а рядом с ними лежали небольшие пластиковые приспособления вроде указок, к которым крепилась нитка, скрывающаяся в этих самых отверстиях.

«Что-то тут совсем не ладно, – подумал Алиане, – похоже на какую-то странную церемонию. В пользу этой догадки говорили и используемые благовония, если только можно было так выразиться относительно этих отвратительно пахнущих палочек. И эта немногословность: словно боятся нарушить ритуал».

Его размышления прервал голос второго церемониймейстера:

– Ты че, пешком что ль собрался до Ануфрийки топать? Я чего-то то ни мотособаки, ни снегохода не наблюдаю, закинули тебя никак?

Алиане вздрогнул от неожиданного вопроса. Ему стало не по себе от мысли, что его так сразу раскрыли. Откуда он мог узнать, что его закинули, и что еще за мотособаку имеет в виду. Дома, в Великом парке, он видел таких животных: очень милые, добродушные, но совершенно бесполезные. Какое отношение могла иметь эта собака к его забросу решительно было непонятно.

«Возможно, – предположил Алиане, – если запрячь нескольких животных, а в сани поставить мотор…».

– Я пешком, – впервые улыбнувшись, ответил Алиане, – я один.

Сделав небольшую паузу, он добавил:

– Без собак.

Второй усмехнулся:

– Ну-ну. Будешь до завтра шагать. Михалыч, – он обратился к первому, – есть в шишкотрясе место еще?

– Найдем, – не глядя отмахнулся Михалыч.

– Слышал? – Спросил второй, – найдем.

И он снова повернулся к своему отверстию в промерзшей земле.

Алиане стоял рядом с ними и судорожно соображал. Его аналитические способности подсказывали, что все вроде бы идет неплохо и по всей видимости ему просто предложили на каком-то местном виде транспорта довезти до пункта назначения. К тому же, рассчитав расстояние, переведя местные километры в стандартные единицы, он понял, что идти действительно придется довольно долго. В то же время он думал, что невольно станет соучастником чуждого ему ритуала, в котором он, возможно, должен принять непосредственное участие, как того требовал обычай этих мест. Однако выудить из памяти или даже представить себе ритуал, который бы содержал увиденное не представлялось возможным. Он стал перебирать все известные ему ритуалы древних цивилизаций, в которых были задействованы благовония, палки с нитками и снежная пустыня. Ну ум отчего-то лезло воспоминание из одного документального фильма, в котором люди в таком же холоде, румяные с радостными лицами зажигали примитивные пиротехнические изделия и поздравляя друг друга с наступлением нового цикла, ходили до утра по замерзшему городу. Но там было много людей, все они шумели и веселились. Эти же – напротив – были спокойными и сосредоточенными.

И снова подумалось о родном Улье. С какой-то странной меланхолической тоской. Алиане не сталкивался с ней раньше и потому, как человек, который вынужден впервые столкнуться с неизведанным чувством скорее был снедаем любопытством, нежели тревогой.

Вдруг, пока Алиане, как вкопанный, стоял и завороженно смотрел на сидящих, один из них дернулся, схватил свою пластиковую палку и стал яростно тянуть за нитку. Она оказалась погружена в отверстие гораздо глубже, чем можно было себе представить. Алиане очень внимательно смотрел за действиями мужчины – им оказался тот самый Михалыч, который в самом начале кратко поздоровался. Вид у Михалыча был озабоченный и возбужденный. Он размахивал руками в разные стороны и так ловко перебрасывал нитку из руки в руку, что Алиане невольно залюбовался.

Наконец, настал момент, когда из загадочного отверстия показалась голова какого-то создания. Алиане с нескрываемым ужасом глядел на то, как появляется и тело живого существа. Через мгновение оно уже билось о непоколебимую ледяную твердь, сотрясаясь всем своим продолговатым темно-коричневым телом. Оно словно пыталось вновь вернуться в отверстие, при этом причиняя себе явные увечья. Но Михалыч ловко схватил его поперек тела, после чего хвост крепко обвился вокруг запястья человека.

Казалось, от увиденного Алиане впал в ступор и не мог пошевелиться. Сказывалось гуманистическое направление его отдела. Промелькнула мысль, что миротворцы бы даже бровью не повели, будь они сейчас на его месте.

Между тем, драма продолжалась. Михалыч ловким движением перехватился ближе к голове отчего рот создания открылся и засунув свободную руку внутрь пасти, извлёк от туда металлический набалдашник с крюком, на котором находилось маленькое существо, по-видимому, уже мертвое.

Алиане попытался взять себя в руки. Дикарские обычаи и дикарский ритуал не должны смутить его, в конце концов пусть он и не из миротворцев, и даже не из миссионеров, он