радуется факту его катания. Единственное, что витало в голове у Марка в тот оставшийся день – как бы запомнить этот миг, получить удовольствие и не испортить все как обычно…
Педали велика проворачивались всё быстрее, парниша даже немного приподнялся с седла, для более устойчивого состояния. Вид у него был самый что есть сосредоточенный, а по жилам текло ощущение свободы. Он хорошо запомнил тот день, но отнюдь не из-за ярких и красочных событий.
Верочка. – Мы все прекрасно это понимаем, как и то, что самостоятельная жизнь не так легка, как кажется. Но есть границы поведения и это уже из ряда вон. Мам, послушай, могу сказать, что я там жить больше не намерена. Извини, что сообщаю это непосредственно перед фактом переезда, но в итоге я решила проблему сама, не «жалуясь». – … – Ладно, спасибо. Да, всё в порядке. Я тоже, целую, пока. В тот день Вера первый раз за две недели позвонила маме. Из-за привычки и вины, но никак не из жалости к себе. Было тяжело вынести резкий наплыв проблем, но не заново же к ним привыкать. Да и в конце концов, у Веры всегда есть к кому поехать и излить душу.
Марк. «На четвертую неделю работы я уже как-то не вывожу всей этой фигни» – Думал Марк лёжа у себя в комнате на полу и разглядывая потолок. «Чертовых пять утра, а я до сих пор не сплю» – подложив под затылок ладоши, парниша обхватил локтями голову. «Пожалуйста, я хочу лишь спокойствия. Только и всего… Кто виноват в моей бессоннице? Кто устроил разгром в кафе? Кто подрался с курьером? Только я всё это мог сделать, но для чего? Что ведёт меня к таким крайностям? Почему жизнь вынуждает людей совершать отчаянные поступки, почему эта наслышанная судьба использует меня в качестве груши? Я устал от этого, я так устал!»
Дрожащие руки Марка не позволяли ему выпить даже чашки кофе с утра. Проблемы в универе, на работе и что самое обидное – в семье. Там, куда люди идут за поддержкой, а не за укорами и осуждениями. И вроде подсознательно парень понимал, что выходной ему совсем не помешал бы, но слова «тебе лечиться надо» от родного человека не могли стать приглашением домой с распростёртыми объятиями. Особенно, если воспринимать их буквально. «Отчаянные времена требуют отчаянных решений» – сложно не согласиться. Вечером того же дня довольный своей проделанной работой парниша с радостью возвращался домой. Осень заметно охладила пальцы его рук, практически до онемения. Зубы тряслись, губы посинели, но он ехал на велосипеде в расстёгнутой косухе, футболке и джинсах. Пальцы ног замерзли в тонких кедах и не двигались. Но он ехал, мчался на всех порах. Не может замёрзнуть горячая душа. Лифт в его подъезде не работал ещё с утра, а велосипед нужно было занести домой. Кто бы не проклял в такой ситуации всех электриков мира. Марк. Марк не жаловался, не закатывал глаза, он спокойно переключил играющий в наушниках трек на «Самый счастливый человек на земле» от группы «Тараканы!» feat. «Anacondaz» и с непонятным рвением начал затаскивать велосипед на двенадцатый этаж. Ледяные пальцы рук начали чесаться от смены температур, но от этого становилось только веселее. Пролёт за пролётом молодой человек поднимал свой велосипед и с каждой преодолённой ступенькой его дух укреплялся в рвении к победе, не смотря на усталость и изнеможённость. В предвкушении теплоты и понимания он напрягал мышцы всё сильнее. Вот, зачем он поднимался.
Но жизнь – штука многогранная и порой, когда страстно желаешь лишь одного, можешь получить всё, но только не то, чего хотел. Люди добиваются неимоверных успехов в своей жизни. Они бегут сломя голову за своими мечтами, подхватывая при этом кучу привилегий, но принимают их как данность. Поэтому часто не добившись цели причитают, что судьба их жадно обделила. И на вершине им всегда мало того, что есть. Вошло в привычку получать больше. Так алчность или жалость к себе? Есть провалы, падения и ошибки, а есть и победы, и взлёты, о которых нельзя забывать. По граням этой жизни стоит идти прямо, держа равновесие между погружением в проблемы и радостью побед. Чего можно добиться слепо лелея свои неудачи?
– Мам, я дома! Там уже морозец так пробирает, я весь околел. Только в магазин успел заскочить, прости, обувь с ремонта заберу позже… Мам? – Разорался. Ну пришёл и пришёл, чего афишировать это на всю страну? – Елена Вячеславовна стояла на кухне у разделочного стола в спортивном костюме. На ней был небрежно завязанный фартук, будто надела она его только что. – Я тут продуктов купил, мам.. – раздевшись, Марк занёс пакет на кухню – мам, ты что, плачешь? – Не «мамкай» мне тут. Не видишь, лук режу. Морковь купил? Я просила для зажарки. – Да, конечно – с каждой колкой фразой мамы Марк говорил всё тише, раскладывал купленные продукты по местам с осторожностью, стараясь не задеть ни миллиметр одежды родного человека на маленькой кухоньке. И вот уже куда-то исчезло всё то рвение и упорство, с которым он поднимался по лестнице. Пьедестала почёта не будет, награждение и похвала отменяются.
Промёрзлая, зимняя ночь давала о себе знать ледяным ветром со снегопадом и кромешной, кусающейся тьмой. Казалось, еще немного и её можно будет резать ножницами. Пробирало до мурашек, и не только от холода. Еле светящаяся пара фонарей освещала бурный вальс снежинок во всей их красе. Это были два совершенно разных и в то же время дополняющих друг друга источника света: старый, парковый, свечной фонарь, расположенный по одну сторону форменных ворот и излучающий теплый свет, и более современный, светящийся белым ярким светом фонарь, по другую сторону тех же скрипящих ворот. Это было печальное и будоражащее воспоминание юного парнишки, который даже предположить в ту пору не мог, чем обернется его спонтанное и весьма опрометчивое решение. Он шел к тем самым воротам держа за плечами не только походный рюкзак, набитый вещами, но и багаж собственных чувств и трепетных, личных эмоций, надолго задержавшихся в его памяти. Его ноги ступали по хрустящему снегу в старых как мир кроссовках и с каждым шагом он всё больше становился уверенным в том, что делает не столько правильный, сколько необходимый выбор.
– Маркуша! Ну долго ты там ползти собираешься?! Холодно! Давай шустрее! – Донёсся возмутительный, но такой знакомый и любимый голос его отца. Влиятельный тон родного человека резко вернул (засевшие глубоко внутри сознания) мысли молодого спортсмена куда полагается, и он поспешил к давно разогретой машине, у которой ждал его папа. Замерзшими руками Марк открыл заднюю дверь папиного ненаглядного «мерседеса», кинул рюкзак, а сам уселся на переднее сидение, чтобы побыстрее согрелись ноги. Включил
Верочка. – Мы все прекрасно это понимаем, как и то, что самостоятельная жизнь не так легка, как кажется. Но есть границы поведения и это уже из ряда вон. Мам, послушай, могу сказать, что я там жить больше не намерена. Извини, что сообщаю это непосредственно перед фактом переезда, но в итоге я решила проблему сама, не «жалуясь». – … – Ладно, спасибо. Да, всё в порядке. Я тоже, целую, пока. В тот день Вера первый раз за две недели позвонила маме. Из-за привычки и вины, но никак не из жалости к себе. Было тяжело вынести резкий наплыв проблем, но не заново же к ним привыкать. Да и в конце концов, у Веры всегда есть к кому поехать и излить душу.
Марк. «На четвертую неделю работы я уже как-то не вывожу всей этой фигни» – Думал Марк лёжа у себя в комнате на полу и разглядывая потолок. «Чертовых пять утра, а я до сих пор не сплю» – подложив под затылок ладоши, парниша обхватил локтями голову. «Пожалуйста, я хочу лишь спокойствия. Только и всего… Кто виноват в моей бессоннице? Кто устроил разгром в кафе? Кто подрался с курьером? Только я всё это мог сделать, но для чего? Что ведёт меня к таким крайностям? Почему жизнь вынуждает людей совершать отчаянные поступки, почему эта наслышанная судьба использует меня в качестве груши? Я устал от этого, я так устал!»
Дрожащие руки Марка не позволяли ему выпить даже чашки кофе с утра. Проблемы в универе, на работе и что самое обидное – в семье. Там, куда люди идут за поддержкой, а не за укорами и осуждениями. И вроде подсознательно парень понимал, что выходной ему совсем не помешал бы, но слова «тебе лечиться надо» от родного человека не могли стать приглашением домой с распростёртыми объятиями. Особенно, если воспринимать их буквально. «Отчаянные времена требуют отчаянных решений» – сложно не согласиться. Вечером того же дня довольный своей проделанной работой парниша с радостью возвращался домой. Осень заметно охладила пальцы его рук, практически до онемения. Зубы тряслись, губы посинели, но он ехал на велосипеде в расстёгнутой косухе, футболке и джинсах. Пальцы ног замерзли в тонких кедах и не двигались. Но он ехал, мчался на всех порах. Не может замёрзнуть горячая душа. Лифт в его подъезде не работал ещё с утра, а велосипед нужно было занести домой. Кто бы не проклял в такой ситуации всех электриков мира. Марк. Марк не жаловался, не закатывал глаза, он спокойно переключил играющий в наушниках трек на «Самый счастливый человек на земле» от группы «Тараканы!» feat. «Anacondaz» и с непонятным рвением начал затаскивать велосипед на двенадцатый этаж. Ледяные пальцы рук начали чесаться от смены температур, но от этого становилось только веселее. Пролёт за пролётом молодой человек поднимал свой велосипед и с каждой преодолённой ступенькой его дух укреплялся в рвении к победе, не смотря на усталость и изнеможённость. В предвкушении теплоты и понимания он напрягал мышцы всё сильнее. Вот, зачем он поднимался.
Но жизнь – штука многогранная и порой, когда страстно желаешь лишь одного, можешь получить всё, но только не то, чего хотел. Люди добиваются неимоверных успехов в своей жизни. Они бегут сломя голову за своими мечтами, подхватывая при этом кучу привилегий, но принимают их как данность. Поэтому часто не добившись цели причитают, что судьба их жадно обделила. И на вершине им всегда мало того, что есть. Вошло в привычку получать больше. Так алчность или жалость к себе? Есть провалы, падения и ошибки, а есть и победы, и взлёты, о которых нельзя забывать. По граням этой жизни стоит идти прямо, держа равновесие между погружением в проблемы и радостью побед. Чего можно добиться слепо лелея свои неудачи?
– Мам, я дома! Там уже морозец так пробирает, я весь околел. Только в магазин успел заскочить, прости, обувь с ремонта заберу позже… Мам? – Разорался. Ну пришёл и пришёл, чего афишировать это на всю страну? – Елена Вячеславовна стояла на кухне у разделочного стола в спортивном костюме. На ней был небрежно завязанный фартук, будто надела она его только что. – Я тут продуктов купил, мам.. – раздевшись, Марк занёс пакет на кухню – мам, ты что, плачешь? – Не «мамкай» мне тут. Не видишь, лук режу. Морковь купил? Я просила для зажарки. – Да, конечно – с каждой колкой фразой мамы Марк говорил всё тише, раскладывал купленные продукты по местам с осторожностью, стараясь не задеть ни миллиметр одежды родного человека на маленькой кухоньке. И вот уже куда-то исчезло всё то рвение и упорство, с которым он поднимался по лестнице. Пьедестала почёта не будет, награждение и похвала отменяются.
Промёрзлая, зимняя ночь давала о себе знать ледяным ветром со снегопадом и кромешной, кусающейся тьмой. Казалось, еще немного и её можно будет резать ножницами. Пробирало до мурашек, и не только от холода. Еле светящаяся пара фонарей освещала бурный вальс снежинок во всей их красе. Это были два совершенно разных и в то же время дополняющих друг друга источника света: старый, парковый, свечной фонарь, расположенный по одну сторону форменных ворот и излучающий теплый свет, и более современный, светящийся белым ярким светом фонарь, по другую сторону тех же скрипящих ворот. Это было печальное и будоражащее воспоминание юного парнишки, который даже предположить в ту пору не мог, чем обернется его спонтанное и весьма опрометчивое решение. Он шел к тем самым воротам держа за плечами не только походный рюкзак, набитый вещами, но и багаж собственных чувств и трепетных, личных эмоций, надолго задержавшихся в его памяти. Его ноги ступали по хрустящему снегу в старых как мир кроссовках и с каждым шагом он всё больше становился уверенным в том, что делает не столько правильный, сколько необходимый выбор.
– Маркуша! Ну долго ты там ползти собираешься?! Холодно! Давай шустрее! – Донёсся возмутительный, но такой знакомый и любимый голос его отца. Влиятельный тон родного человека резко вернул (засевшие глубоко внутри сознания) мысли молодого спортсмена куда полагается, и он поспешил к давно разогретой машине, у которой ждал его папа. Замерзшими руками Марк открыл заднюю дверь папиного ненаглядного «мерседеса», кинул рюкзак, а сам уселся на переднее сидение, чтобы побыстрее согрелись ноги. Включил