каталась.
– Да какое там, – отмахнулась, – некогда. Всё работа, работа… Даже поесть времени нет.
«Ну, тут ты явно лукавишь», – усмехнулся про себя аспирант. Но идею с едой поддержал.
– Куда пойдём? – предложил наигранно-оптимистично – Давай попьём хорошего кофе? За то время, что я тут не был, на Весенней открыли чудесную кофейню.
– Кофе – это хорошо, – живо откликнулась Галина Анатольевна, – но надо что-нибудь посущественнее. У нас сегодня был рабочий день. В три закончили, но замучались ужасно. Пашем с утра, голодные, злые, как собаки. Тут недалеко новый итальянский ресторан. Зайдём? – и, приложив пухленькую руку себе пониже большой груди, прибавила как-то заговорщически-томно: – Я что-то так захотела есть…
* * * Ресторан «Итальянский дворик», расположенный в самом центре Белобровинского парка – уютное, огороженное местечко – имел закрытые павильоны для холодной погоды и выставленные на веранду и дальше – во двор под навесы – столики для летней. Наша пара выбрала вариант трапезы на свежем воздухе и подошла к ближайшему свободному столику. Но тут возникла неожиданная заминка. Галина не спешила присаживаться, озабоченно озиралась по сторонам. К ним уже торопился паренёк-официант в тёмно-красном форменном переднике. Он узнал Истомину. «Рады вас видеть снова! Вам у нас понравилось»? (а Галка-то не в первый раз здесь. Интересно, с кем она раньше была?) – «Да, да, – сказала она, – принесите кресло, как тогда». Взглянув на пластмассовые летние стулья с подлокотниками, расставленные вокруг, Андрей запоздало понял: во-первых, сидеть на таких его спутнице не по статусу, а во-вторых, втиснувшись в такое ненадёжно-неширокое изделие, она потом рискует подняться вместе с ним. На самом деле Истомина только один раз была в этом «Дворике», предпочитая в Наупинске рестораны более высокого класса. В один из вечеров в начале недели она обычно гурманствовала на подушках в «Престиже», в пятницу или субботу плотно ужинала в «Барсучьей норе». В тот и другой ресторан её приглашали несколько раз шеф и влиятельный поклонник. После она приезжала туда сама – сначала изредка, потом стала завсегдатаем с «платиновыми» картами почётного гостя. Официант с бейджиком «Андрей» («Вот ведь непрошеный тёзка!», – почему-то остался недоволен аспирант) уже нёс над головой и ловко поставил к столику широкое, плетёное, устойчивое кресло с подлокотниками. Заботливо положил на сиденье плоскую подушечку и убежал за меню. Истомина передала Андрею свой бежевый пиджак, который он повесил вместе со своей джинсовой курткой на ближайшую вешалку. После чего попытался приобнять и притянуть к себе Галину, как в прежние времена. Та решительно освободилась, спихнула с себя и отвела его руки («Не позволяй себе лишнего»). Он принял делано-виноватый вид («Ах, как я смею?»), попытался сказать что-то шутливое, наткнулся на молчание и осёкся. Галя не возмущалась, не сердилась вслух, что свидетельствует, как известно, о неравнодушии, а молча, досадливой гримаской показала, что ей неприятна эта неуместная попытка приставания. («Ну да, я же теперь не принадлежу к её кругу»). Она демонстративно отошла на два шага в сторону, облокотилась на перила, ограждающие площадку, и стала рассматривать оформление летнего павильона. У неё появилась новая привычка – стоя, на что-нибудь облокачиваться. «А может, я мнителен. Со мной всё в порядке, но у неё наверняка сейчас кто-нибудь есть, вот и не хочет целоваться-обниматься. Тем более на людях». Выждав какую-то одну ей ведомую паузу, молодая женщина вернулась, опустилась в кресло и придвинулась к столу. Несмотря на подушечку, она села по уровню чуть ниже своего компаньона из-за глубины кресла, так что её круглые колени оказались довольно высоко. Но от нескромного взгляда сверху её ноги прикрывал («эх!») спускающийся со стола край скатерти. Аспирант заказал себе самую дешёвую пасту «карбонара» и бокал сухого «домашнего», имея в виду, что ему как джентльмену придётся потратиться на обоих. Но когда стала заказывать спутница, он слегка вздрогнул. Водя аккуратным ноготком по меню, Истомина медленно диктовала почтительно склонённому официанту свой выбор, состоявший не менее чем из четырёх пунктов: «Салат по-итальянски с беконом и сыром, суп из морепродуктов по-флорентийски, каннеллони с начинкой…» В конце перечня Андрей уловил слово «паста». – Два раза макароны? – влез он удивлённо. Истомина недовольно посмотрела на друга (мешает девушке заказывать!) – Ну да, паста с креветками под соусом бешамель. Это и каннеллони – совершенно разные вещи. – Попробуйте наше новое блюдо, – попытался завладеть инициативой официант. Но Галина Анатольевна прервала его предложение: – Нет, как-нибудь в другой раз, – она сделала чуть обиженное лицо, – Женщине иногда приходится себя ограничивать, ну вы понимаете. – Да-да, конечно, – закивал официант. – Это всё? – Одно меню не уносите, – попросила заказчица – Десерт будем позже. Она настояла на том, чтобы вместо сухого «домашнего» они взяли на двоих бутылку выдержанного марочного («а там как пойдёт»). Парень лихорадочно пытался вспомнить цены и точное содержимое своего кошелька. Вроде, должно было хватить. За едой их разговор пошёл легче, чем во время ходьбы по парку. То ли прошли первые минуты неловкости, то ли хорошее вино слегка развязало языки и убрало настороженность. Словно сговорившись, они не касались темы, как у кого дела «на личном фронте»: Андрей оттягивал минуту неизбежного объяснения. Его бывшая пассия тоже не спрашивала в этом направлении. Зато оба стали оживлённо рассказывать друг другу о всевозможных других новостях, о своих успехах. И чем дальше, тем большую неловкость чувствовал аспирант, которому нечего было противопоставить блестящим галиным достижениям. Руководство, программы, проекты, мероприятия, реализация, работа с населением и организациями, ознакомительные поездки за рубеж и встречи здесь, в их городе, с зарубежными партнёрами… «Всё-таки, несмотря на своё сибаритство, она умеет работать и хорошо знает своё дело». Он медленно ковырял вилкой свою пасту карбонара, стараясь, чтобы её хватило на всё количество вина. Для себя он успел подметить ещё кое-что новое в спутнице – её иную, чем раньше, манеру есть. Прежде это была обычная для девушки неспешная разборчивость. Теперь она поглощала поставленную перед ней еду с деловитой основательностью, как работник физического труда после смены, и оживлённый разговор ей не мешал. Её суп и салат исчезли через четверть часа после того, как их принесли – официант только успевал менять тарелки. Добравшись до каннеллони, Галина стала есть
* * * Ресторан «Итальянский дворик», расположенный в самом центре Белобровинского парка – уютное, огороженное местечко – имел закрытые павильоны для холодной погоды и выставленные на веранду и дальше – во двор под навесы – столики для летней. Наша пара выбрала вариант трапезы на свежем воздухе и подошла к ближайшему свободному столику. Но тут возникла неожиданная заминка. Галина не спешила присаживаться, озабоченно озиралась по сторонам. К ним уже торопился паренёк-официант в тёмно-красном форменном переднике. Он узнал Истомину. «Рады вас видеть снова! Вам у нас понравилось»? (а Галка-то не в первый раз здесь. Интересно, с кем она раньше была?) – «Да, да, – сказала она, – принесите кресло, как тогда». Взглянув на пластмассовые летние стулья с подлокотниками, расставленные вокруг, Андрей запоздало понял: во-первых, сидеть на таких его спутнице не по статусу, а во-вторых, втиснувшись в такое ненадёжно-неширокое изделие, она потом рискует подняться вместе с ним. На самом деле Истомина только один раз была в этом «Дворике», предпочитая в Наупинске рестораны более высокого класса. В один из вечеров в начале недели она обычно гурманствовала на подушках в «Престиже», в пятницу или субботу плотно ужинала в «Барсучьей норе». В тот и другой ресторан её приглашали несколько раз шеф и влиятельный поклонник. После она приезжала туда сама – сначала изредка, потом стала завсегдатаем с «платиновыми» картами почётного гостя. Официант с бейджиком «Андрей» («Вот ведь непрошеный тёзка!», – почему-то остался недоволен аспирант) уже нёс над головой и ловко поставил к столику широкое, плетёное, устойчивое кресло с подлокотниками. Заботливо положил на сиденье плоскую подушечку и убежал за меню. Истомина передала Андрею свой бежевый пиджак, который он повесил вместе со своей джинсовой курткой на ближайшую вешалку. После чего попытался приобнять и притянуть к себе Галину, как в прежние времена. Та решительно освободилась, спихнула с себя и отвела его руки («Не позволяй себе лишнего»). Он принял делано-виноватый вид («Ах, как я смею?»), попытался сказать что-то шутливое, наткнулся на молчание и осёкся. Галя не возмущалась, не сердилась вслух, что свидетельствует, как известно, о неравнодушии, а молча, досадливой гримаской показала, что ей неприятна эта неуместная попытка приставания. («Ну да, я же теперь не принадлежу к её кругу»). Она демонстративно отошла на два шага в сторону, облокотилась на перила, ограждающие площадку, и стала рассматривать оформление летнего павильона. У неё появилась новая привычка – стоя, на что-нибудь облокачиваться. «А может, я мнителен. Со мной всё в порядке, но у неё наверняка сейчас кто-нибудь есть, вот и не хочет целоваться-обниматься. Тем более на людях». Выждав какую-то одну ей ведомую паузу, молодая женщина вернулась, опустилась в кресло и придвинулась к столу. Несмотря на подушечку, она села по уровню чуть ниже своего компаньона из-за глубины кресла, так что её круглые колени оказались довольно высоко. Но от нескромного взгляда сверху её ноги прикрывал («эх!») спускающийся со стола край скатерти. Аспирант заказал себе самую дешёвую пасту «карбонара» и бокал сухого «домашнего», имея в виду, что ему как джентльмену придётся потратиться на обоих. Но когда стала заказывать спутница, он слегка вздрогнул. Водя аккуратным ноготком по меню, Истомина медленно диктовала почтительно склонённому официанту свой выбор, состоявший не менее чем из четырёх пунктов: «Салат по-итальянски с беконом и сыром, суп из морепродуктов по-флорентийски, каннеллони с начинкой…» В конце перечня Андрей уловил слово «паста». – Два раза макароны? – влез он удивлённо. Истомина недовольно посмотрела на друга (мешает девушке заказывать!) – Ну да, паста с креветками под соусом бешамель. Это и каннеллони – совершенно разные вещи. – Попробуйте наше новое блюдо, – попытался завладеть инициативой официант. Но Галина Анатольевна прервала его предложение: – Нет, как-нибудь в другой раз, – она сделала чуть обиженное лицо, – Женщине иногда приходится себя ограничивать, ну вы понимаете. – Да-да, конечно, – закивал официант. – Это всё? – Одно меню не уносите, – попросила заказчица – Десерт будем позже. Она настояла на том, чтобы вместо сухого «домашнего» они взяли на двоих бутылку выдержанного марочного («а там как пойдёт»). Парень лихорадочно пытался вспомнить цены и точное содержимое своего кошелька. Вроде, должно было хватить. За едой их разговор пошёл легче, чем во время ходьбы по парку. То ли прошли первые минуты неловкости, то ли хорошее вино слегка развязало языки и убрало настороженность. Словно сговорившись, они не касались темы, как у кого дела «на личном фронте»: Андрей оттягивал минуту неизбежного объяснения. Его бывшая пассия тоже не спрашивала в этом направлении. Зато оба стали оживлённо рассказывать друг другу о всевозможных других новостях, о своих успехах. И чем дальше, тем большую неловкость чувствовал аспирант, которому нечего было противопоставить блестящим галиным достижениям. Руководство, программы, проекты, мероприятия, реализация, работа с населением и организациями, ознакомительные поездки за рубеж и встречи здесь, в их городе, с зарубежными партнёрами… «Всё-таки, несмотря на своё сибаритство, она умеет работать и хорошо знает своё дело». Он медленно ковырял вилкой свою пасту карбонара, стараясь, чтобы её хватило на всё количество вина. Для себя он успел подметить ещё кое-что новое в спутнице – её иную, чем раньше, манеру есть. Прежде это была обычная для девушки неспешная разборчивость. Теперь она поглощала поставленную перед ней еду с деловитой основательностью, как работник физического труда после смены, и оживлённый разговор ей не мешал. Её суп и салат исчезли через четверть часа после того, как их принесли – официант только успевал менять тарелки. Добравшись до каннеллони, Галина стала есть