Ворошилов Петр Семёнович. Подвиг, отлитый в бронзу. 1965 г.

 

В Берлине, в Трептов-парке, стоит монумент. Русский солдат в плащ-палатке, небрежно накинутой на крутые плечи, в надежных кирзовых сапогах, в которых пройдены тысячи километров, гордо вскинув чубатую голову, с высоты пьедестала смотрит открыто, внимательно, далеко. Под ногами солдата обломки фашистской свастики. В правой руке он держит тяжелый обоюдоострый меч, а левой бережно подхватил маленькую девочку. Девочка доверчиво прильнула к груди солдата.

Этого солдата знает весь мир.

Берлинские ребятишки дарят ему первые весенние цветы.

Поэты разных народов посвящают ему лучшие стихи.

Люди, рассказывая о нем, щедро наделяют солдата богатырской силой и великим мужеством

Мешается правда с небылью, рождается легенда. И уже спрашивают: «Да был ли он, такой солдат? Может быть, все это не более чем талантливая работа известного скульптора?»

Да, был такой солдат. Простой русский парень, крепкий, как молодой дубок, с шапкой смоляных кудрей, немного скуластый, как все коренные сибиряки.

Маршал Советского Союза В.И. Чуйков в своих воспоминаниях «Конец третьего рейха», опубликованных журналом «Октябрь», рассказывает о подвиге знаменщика 220-го гвардейского полка гвардии старшего сержанта Николая Масалона, который, рискуя жизнью, спас в Берлине немецкую девочку. «Позже, — пишет маршал, — его подвиг был увековечен народным художником СССР Евгением Вучетичем в памятнике-монументе, что воздвигнут в Трептов-парке».

В записках упоминается, что Николай Масалов был призван в армию Тисульским райвоенкоматом Кемеровской области.

Призван... А демобилизован ли? Жив ли? 220-й полк участвовал в штурме имперской канцелярии, понес большие потерн при форсировании Ландвер-канала. К тому же прошло много лет...

Журналисты областных газет, работники Кемеровского книжного издательства решили найти Николая Масалова.

Фамилия, имя, звание, приблизительный адрес... Это, конечно, мало. Но в поиск сразу же включилось много людей. И это позволило сравнительно быстро найти Николая Ивановича Масалова.

С командировкой газеты «Кузбасс» еду в Тяжин.

 

- Дядя Коля пришел!

Дружная стайка по-летнему удивительно разноцветных ребятишек обступила плотного, средних лет мужчину. И вот уже Людочка Твердохлеб — общая любимица детского садика — уютно устроилась у него на руках, а Вовка Федоров, серьезный и рассудительный (ему, как он говорит, еще год и в школу идти), теребит за полу плата и твердит:

- Клумбу же надо делать!

- Это ты, Владимир Иванович, верно напомнил. — соглашается мужчина. - Самое время цветы садить. К вечеру, но всему видно, дождик будет. Только ведь и клумбу делать инструмент нужен.

- А мы запаслись. - солидно подтверждает Вовка. В его руках действительно появляется громадный потрепанный веник.

Ребятишки разбегаются по двору и скоро возвращаются кто с ведерком, а кто и просто с палочкой. И вот вся компания шумно отправляется в сквер.

- Вы их сейчас лучше не тревожьте, - улыбаясь, говорит заведующая детским садом Евдокия Даниловна Мирохина, - ребятишки так его ждали! Да и сам Николай Иванович не любит, когда от дела отрывают.

Евдокия Даниловна рассказывает, что детский садик в поселке организован совсем недавно. Разместился в неприспособленном помещении. Зашли они с Николаем Ивановичем и только руками развели. Голые стены. Теперь же у них все, как у людей. Спальня обставлена хорошей мебелью. Комната для игр полна игрушек. Всегда есть свежее молоко, овощи...

- Все он, завхоз наш, Николай Иванович. Большой души человек.

И снова рассказывает Евдокия Даниловна о том, как он, в общем-то, больной человек, зимой в лесу запасал дрова, как в любую погоду куда угодно трясется на потрепанной линейке за флягой обязательно свежего молока, как воевал, доказывал в парткоме управления, что детский сад из всех строек - самая первоочередная, и достал какие-то «необыкновенные, дефицитные белила». С малярами тоже провел беседу по душам, да так, что они не красили, а прямо разрисовывали каждую комнату и половицу.

Она еще не знает о цели моего приезда. Но считает, что интерес, проявленным к Николаю Ивановичу, вполне оправдан, убеждена, что вот о таких тружениках, которые честно и добросовестно выполняют свою, может быть, очень рядовую работу, обязательно надо писать в больших газетах. Ведь совсем не просто стать настоящим другом ребятишек. Тут только одной, как говорится, широкой натуры мало. Нужно редкое умение найти с малышами общий язык, чтобы они поверили тебе, увлеклись, стали делать, как ты, как надо. Ведь доброе семечко, которое заронишь в душу тон же Людочки Твердохлеб именно сейчас, обязательно даст хорошие всходы.

Ребятишки в детский садик пришли разные. Родители их, как правило, люди занятые. Они успевают только ласкать ребятишек. А воспитывать их пришлось вот здесь. И Николай Иванович оказался в этом деле человеком по-настоящему талантливым.

- Обязательно скажите об этом. - говорит Евдокия Даниловна. - Любит он ребят. По-настоящему любит. И они это чувствуют. Хоть гулять, хоть работать с ним - для них большая радость. Пойдемте посмотрим.

Николай Иванович работал ловко, с каким-то заразительным удовольствием. Вокруг него сновали ребятишки, каждый старательно делал свое дело. Мы тоже не выдержали и взялись за лопаты.

Время летело незаметно. Резкий звонок - пора готовиться к обеду - раздался, как нам показалось, совсем некстати. Оставалось уложить еще полрядочка кирпичей и посеять анютины глазки. Николай Иванович прислонил лопату к дереву и сказал:

- Самое время, выходит, обедать.

- Самое время, - согласился Вовка.

И ребята, аккуратно сложив свой инструмент, весело побежали к умывальнику. Я очень удивился. Чтобы вот так легко ребятишки отказались от полюбившегося занятия… Как же они верят своему старшему другу!

Николай Иванович объяснил просто:

- Уважать их надо, ребятишек.

А вечером мы сидели в доме Николая Ивановича.

Хлопотунья-хозяйка радушно потчевала нас хорошо сохранившимися до лета сочными груздями, жареной с салом яичницей.

Разговор поначалу не налаживался. Николай Иванович деликатно уступал инициативу мне. А я никак не мог свыкнуться с