Литвек - электронная библиотека >> Владимир Петрович Сидельников >> Полицейский детектив и др. >> Выстрел

Владимир Сидельников Выстрел Повесть

Стоял конец августа. Начало дня не предвещало беды. Радовало тихое, теплое утро, застывшие табунки облаков, ленивый дымок ночного костра на пологом берегу. Лишь изредка легкая рябь шевелила золотистый песок. В протоке, врываясь в стайки ельцов, охотилась щука.

Только после полудня, лениво разворачиваясь, повисла над Леной тяжелая туча. Закатное солнце подсвечивало ее снизу. Из медно-красной туча становилась лилово-темной и оттого еще более грозной. Далекий скалистый берег потускнел, начал исчезать, словно растворялся в воде.

Уже несколько раз Федор Семенович с опаской поглядывал на небо, озирался по сторонам, озабоченно качал головой, приговаривал:

— Шибко худой ветер... Волногон будет. Не сладишь с ним, лешим...

Поверхность реки потемнела. Минута-две — и зашелестел дождь, за стеной которого исчезла одиноко маячившая на горизонте рыбацкая лодка.

— Эх, не управились к дождю! — досадливо крякнул Федор Семенович. — Илья-я! — позвал он напарника. — Снимайся-а!..

— Еще малость... — взмолился Юшков. — Самый клев начался!

— Примета верная, Илья, волногон идет.

— Ты, Семеныч, с вечера про волногон талдычил. Пронесет...

— Так-то оно так, только нынче примета верная.

— Ладно уговорил. — Илья согласно кивнул и швырнул за борт «Казанки» блесну. «Пустяки его приметы. Не приметы, а причуды стариковские. Грозовой дождь не бывает затяжным». Рассуждая так и подбадривая себя тем самым, Илья поддернул леску в сторону, отпустил, положил блесну на дно, снова поддернул и, наклонясь к воде, стал ждать поклевку. Окунь был ненасытен. Яростное сопротивление крутобокого хищника вызывало у Ильи азартную дрожь. Несколько крупных сорог билось в целлофановом пакете о днище лодки. Отменная выдалась рыбалка! Вот только старик не в духе: ворчит, заставляет сниматься с якоря. Настроение у Ильи испортилось. Он начал злиться на Мостахова всерьез: и за то, что вытащил на рыбалку, что сорвется, по всему видать, вечерний клев и за то, наконец, что откуда-то из-за полуприкрытого дождем скалистого берега выкатился первый робкий рокот грома.

Дождь набирал силу, переходил в ливень. Илья еще раз метнул серебристую гранку. Все повторилось. Когда окунь затрепетал над бортом, Юшков переправил добычу в лодку. Только после этого, бросив донку, перебрался на корму. Едва якорь сошел с грунта, лодку тут же тряхнуло, словно кто-то невидимый принялся раскачивать ее из стороны в сторону, пытаясь опрокинуть. Илья перенес тяжесть тела на левую ногу, но не устоял, завалился на скамью. Так, полулежа, он огляделся по сторонам. Бортовой плескунец — волна коварная. Она раз за разом перехлестывала через борт, заливала «Вихрь». Напрасно в каком-то отчаянном исступлении рвал Юшков ручку стартера — «Вихрь» молчал как заколдованный. «Свечи забросало...» — догадался Юшков, прослеживая за струйками, которые скатывались по проводам. Илья вздохнул шумно, взахлеб. Он силился и не мог разглядеть, что там, за серой пеленой, где совсем недавно покачивалась на сонной волне «Обь» рыбоинспектора Мостахова. Только слух уловил какие-то звуки. Ветер сносил их. Привстав, Илья вслушался, приложив ладонь к уху, и тут догадался: кричит Федор Семенович.

— ...сла...а...а! — неслось невесть откуда.

Странный звук резанул слух, дошел до сознания.

— ...ла...ла! — пробивалось с реки.

— Весла! — вскрикнул Юшков.

Мостахов кричал еще что-то, но Юшков едва слышал голос старика и, как ни силился, не мог разобраться в его советах. На мгновение мысль о том, что лодка инспектора где-то рядом, принесла облегчение.

Внезапная вспышка молнии прочертила тьму, выхватив полукруг неба над головой, широкую протоку, какой-то пышнозеленый островок. Илья привычным глазом смерил расстояние до острова. Все зря!... К спасительному клочку суши, который тут же погрузился во мрак, метров пятьсот.

Юшков навалился на весла, пытаясь поставить лодку наперерез волне. Ветер мешал грести. Сильное течение делало свое: лодку несло боком. Не повернуть ее, проклятую! Не осилить на веслах стихию. Не добраться...

И снова дальний удар грома. Илья выронил весла. Лодка уже не повиновалась судорожным рывкам гребца. Дождь внезапно сменился градом. Повеяло холодом. К Юшкову подступил страх. Он противился, не хотел поддаваться его липким объятиям, снова схватился за весла. Но тут же выронил их. Лодку заливало водой. Илья опустился на колени, торопливо заработал жестянкой, пытаясь отвлечься, перебороть усиливающееся чувство страха.

На изгибе реки лодка вдруг замерла, взбросилась на гребень волны, повисла, потом ухнула вниз. Дюралевые борта ее жалобно простонали, готовые развалиться по швам. Лодку бросило еще несколько раз, но уже потише. Волна явно слабела, теряя силу. Стихал ветер. Редел дождь.

Илья выпрямился, привстал. Где-то должен быть перекат... Только бы угодить на отмель. Она спасет незадачливого рыбака! Дальнейшее происходит неожиданно. Илья радостно улыбается, морщит губы. Скрежет металла о гальку ласкает слух. Ни ослабевший ветер, ни монотонный шум дождя уже не в состоянии заглушить этот спасительный скрежет.

Много позже, заякорив лодку у прибрежного валуна, уставший, но счастливый оттого, что избежал опасности, он ступил на берег и осел на мокрый песок. Только тут, на столь желанном берегу, заколотил его холодный озноб. Илья сунул руки под мышки, прилег.

Вдали рокотала гроза. Было похоже — опять разыграется погода. Юшков блаженно закрыл глаза, ругнул себя за беспечность. «Вот тебе — еще немножко, еще чуть-чуть...» Зубы выбивали чечетку. Сейчас бы переодеться в сухое, теплое. Но одежда, запасы еды, ружье, взятое на всякий случай, остались в сторожке Мостахова.

Пока Илья соображал как быть с капризным «Вихрем», проглянуло солнце. Оно прорвалось сквозь редеющую пелену туч и его лучи приятно скользнули по озябшему телу. Илья окинул взглядом косу, куда прибило лодку, перевел взгляд на русло реки, крутобережный остров, махнул рукой на моторку и побрел, осторожно ступая по гальке. Осколки скальной породы и мелкий ракушник впивались в изнеженные обувью ступни, вызывая острую боль. И это обостренное чувство заставило его встрепенуться: точно кто-то решительно и резко постучал в сознание. Илья вспомнил о Мостахове.

— Скорее к сторожке! — подстегнул он себя.

Огибая косу, мельком осмотрел островок, надеясь увидеть контуры знакомой «Оби». Берег был пуст. Дымок буксира ломко таял на горизонте. Вдруг ему послышалось: не то впереди, не то где-то за островом, на протоке, прокатился приглушенный расстоянием гул. Илья остановился, прислушался. Почудилось? Что это? Отзвук