войну, мой тесть пошел служить в армию и благодаря тому, что владел языками, был направлен в разведку. Он никогда не обсуждал ни свою жизнь в довоенной Польше, ни свою службу в разведке. То, что вы прочитали в этой книге, является моей историей, а не его. Но если бы только я смог пробиться сквозь болезненные и мучительные гримасы, когда умолял его рассказать о прошлом; сквозь его неспособность излить застарелую боль от вины и потерь; если бы он только смог поведать мне свою историю, всю целиком — о жизни в Польше и той роли, которую он сыграл во время войны, я всегда думал, что она чем-то напомнила бы эту историю.