Егор Фаизов Der Kater

В самую черную ночь у меня отобрали родителей. Я – черный кот с зелеными глазами. Ночь, которая не выветривается у меня из памяти, ночь, когда я остался один – лишь отрезок, или маленький эпизод, соединяющий начало и конец. Это большой вал, через который перекатилась моя маленькая жизнь. Я живу в лесу под деревом. Кто-то очень старательный вырыл эту нору, но видимо куда-то ушел, так что теперь это моя собственность. Мое теплое гнездышко.

Моя мама была британской породистой кошкой, с длинной шелковистой шерстью черепахового цвета. Отец мой был обычный рыжий кот с серыми глазами. Я мало их помню. Помню лишь их мертвые тела с кровавыми пятнами. Большие тела взрослых всегда страшно выглядят. В тот день я бежал. Очень далеко. Я бежал до потери сознания, а очнулся уже в этом лесу. Этот лес – очень загадочное место.

Иногда мимо моей норы пробегают волки, иногда в нее заглядывает птица, которую я убиваю. Когда ты один, то можешь бегать голый и делать, что вздумается. Но боль одиночества никогда не уйдет из моего сердца.

Мы жили у лавочника в одном городе. Он кормил нас рыбой. Город – это просто желтые стены, пыль и жара. Ослы таскали повозки. Собаки играли в грязи. Человеческие дети всегда хотели взять меня на руки, но я сопротивлялся. Может, это лавочник убил моих родителей. Если бы я знал, я бы нашел силы отомстить за них. Но неизвестность делает меня слабым и трусливым. Известность заставит меня сойти с ума со страха.

В один день я просто бегал по лесу, недалеко от моей норы, и увидел хищника – уродливое создание с тупой рожей, похожее на кошку размеров коровы. С уродливой слюнявой пастью, безумными глазами, это существо пожирает все, что видит. Я ненавижу этих убийц. Видно, что все хищники больны. В городе был охотник, который отлавливал этих хищников. Их мясо нельзя есть.

Когда цвет воздуха и неба становится желтым, я прячусь в норе – люди в противогазах ходят по лесу и, как священники с кадилом, разносят по лесу смертоносный яд. Если вдохнуть его, отрава разъест тебя изнутри. Лес становится все опаснее. Я хочу выбраться отсюда, но лес окружает огромный овраг. Он настолько глубок, что дна его не видно, и ни одно животное не сможет его перепрыгнуть, настолько он широк. Из оврага, из огромной расщелины всегда доносятся крики, я слышал, я был у края пропасти.

Даже сами деревья в некоторых местах леса могут обвить твои лапы гибкими корнями и утащить под землю. Интересно, что там, ниже? Был бы я кротом, я бы смог узнать это. Но мне страшна даже сама мысль, что там может оказаться. А если я докопаюсь до самого дьявола? Что он со мной сделает? Этот вопрос никогда не давал мне покоя – кто такой дьявол и почему он забрался под землю? Поближе к теплому ядру, закутавшись в складки мантии. В подземных замках и гротах, проклятых святилищах; среди крылатых демонов и горбатых бесов. Чего он хочет? В аду всегда горит огонь. В моей груди всегда горит ледяное пламя.

Сегодня я видел поразительное зрелище – кот-облако. Это кошачье божество, огромный титан, великолепное создание. Когда долго смотришь на небо, замечаешь кошачьи черты у облаков, хвост, усы. Еще немного, и облако материализуется в огромного кота. Он легок, как облачко и тяжел, как кит. Большой кот мягко падает на землю, разрывая атмосферу огромным телом. Молнии бушуют в массе шерсти. Лесной массив дрожит под этим падением. Лапами он меняет ландшафт. Озера выплескиваются. Огромные коты не говорят, только протяжно и гортанно мычат. Кот-божество упал, наверное, в километрах от меня, но сильный ветер сорвал все ветки с деревьев. Я слышал только оглушительный топот, но не видел это прекрасное колоссальное создание.

Почему я такой маленький? Вот был бы я большим котом, смог бы с легкостью прыгнуть в небо и улететь облаком в другое место. Подальше от этого леса и этих дремучих деревьев. Где-то упала вековая сосна. Но в сравнении со всем масштабом лесной площади – это ничто. Леса на этой Земле действительно много. Как и воздуха. На Желтой планете не так.

Я помню свою прошлую жизнь. Участник межпланетной космической экспедиции. Я даже помню свое прошлое имя. Корн Фрау. Мы высадились на Желтой планете в день моего двадцать восьмого дня рождения. Мои коллеги собирали образцы грунта, производили замеры атмосферы. В ней много водорода. В грунте много серы. Это как пороховая бочка. Я и другие охранники этой экспедиции стояли по периметру места исследований. В глубине черного космоса виднелась красная точка – Желтая планета очень далеко от своего светила. Сутки здесь длятся шесть земных лет. Это очень печальное место. На ней чувствуешь мощнейшую клаустрофобию. И за время экспедиции меня ни на секунду не покидало чувство тревоги и страха. Мы были одни, и от этого становилось более жутко.

Я стоял на своем посту с квантовой винтовкой в руках. И мы увидели их. Черных. Черные существа парили к нам. Их форму трудно объяснить, они были вытянуты и умели в своем теле столько изгибов, дыр, углублений, что глаза начинали болеть. Мы недолго так стояли.

Открыли огонь. И все участники экспедиции оказались мертвы. Я помню лишь кровь на внутренней стороне своего шлема и холодный ужас, заползающий в мой скафандр через трещину на стекле. Я умер в чудовищной агонии.

Потом я увидел свет – начало новой жизни. Тошнота прошлой жизни навсегда встала комком страха в моем горле. Родители любили меня, дарили тепло и заботу, но я всегда внутренне содрогался при виде тех картин, той жизни. Ни один сон еще не принес мне облегчения. В той жизни я был участником какого-то эксперимента. Один научный институт отправлял людей на якобы пригодную для жизни планету. Собралось достаточно желающих. Но лететь позволили лишь двадцати. Помню еще, мой друг отговаривал меня. Но в прошлой жизни я был юн, глуп и горяч. Я был энергичен, всегда везде побеждал в своей юности, рубил с плеча, никогда не оглядывался назад. Помню, я был счастлив. Открытия космоса, приключения, исследования неизвестного. Все это будоражило мою кровь лучше вина и женщин.

Но вот парадокс. Теперешний мир, в котором я живу, в технологическом плане намного отстает от предыдущего. Случилась катастрофа? Или тот город, где я жил с родителями, просто отсталая периферия, темная сторона мира киберпанка? Я этого не узнаю. Я же всего лишь котенок.

Знали бы вы, какие иногда мысли кипят в головах тех, кто, как мы полагаем, не может мыслить вовсе. Какая упругая пружина энергии спрятана в их немощных телах. Радуйтесь, двуногие!

По ночам, когда над лесом парят огромные птицы, способные поднять в небо целый табун лошадей, я думаю о маме. Я не помню ее лица, только тепло ее тела, когда она сворачивалась клубком вокруг