- 1
- 2
Мураками Харуки ДЕВУШКА ИЗ ИПАНЕМЫ
Вот хороша, стройна, загорела,
Идет мимо девушка из Ипанемы.
В ритме самбы, плавно качаясь, идет…
Но… Отчего я печален?
О… Я хочу ей признаться…
Да!.. Должен я ей открыться…
Но не смотрит она на меня,
Лишь на море все смотрит она…
О… Я хочу ей признаться…
Да!.. Должен я ей открыться…
«Давным-давно, — пишет один философ, — была эпоха, когда между материей и памятью пролегала метафизическая бездна.» Девушка из Ипанемы Шестьдесят Три/Восемьдесят Два продолжает беззвучно идти по метафизическому жаркому пляжу. Пляж очень длинный, на него набегают спокойные белые волны. Ветра совсем нет, горизонт чист. Пахнет морем. Нещадно жарит солнце. Я валяюсь под пляжным зонтиком; из ящика со льдом достаю и открываю банку пива. Сколько я их уже выпил? Пять? Шесть? А, черт с ним. Сколько ни пей, все выходит с потом. А она все идет себе. Бикини простенькой расцветки в обтяжку на загорелом стройном теле. — Привет, — окликаю я ее. — Добрый день, — говорит она. — Пива выпьешь? — приглашаю я. — Давай! — соглашается она. И мы вместе пьем пиво под пляжным зонтиком. — Кстати, — говорю я, — кажется, я тебя уже встречал здесь — в шестьдесят третьем году. И место то же, и время суток… — Ничего себе… Так давно? — Ну да… Она залпом отпивает половину, и смотрит в банку через дырочку. — Может, и встречал… В шестьдесят третьем году, говоришь? Хм, в шестьдесят третьем… Могли и встретиться. — Ты совсем не меняешься, да? — Так я же метафизическая девушка. — А тогда ты на меня совсем внимания не обращала. Только и глядела, что на море… — Все может быть, — говорит она. И смеется: — Слушай, а можно еще пива? — Да конечно, — говорю я и открываю ей банку. — А ты что же: так с тех пор и идешь по пляжу? — Ну да. — И подошвам не горячо? — Нисколько. У меня очень метафизические подошвы. Хочешь посмотреть? — Давай. Она вытягивает стройные ноги и показывает мне свои подошвы. Великолепные метафизические подошвы. Я легонько касаюсь их пальцами. И не горячие, и не холодные. Я трогаю их — и раздается еле слышный шум волн. И даже шум этот — очень метафизический. Мы пьем с ней пиво, больше ни слова не говоря. Солнце даже не шелохнется. Время стоит на месте. Ощущения затянутого в зазеркалье. — Когда я думаю о тебе, все время вспоминаю школьный коридор, — говорю я. — С чего бы это? — Суть человека — в его сложности, — говорит она. — Предметом науки о человеке является не объект, а находящийся внутри тела субъект. — Хм-м, — говорю я. — В общем, ты живи себе. Живи, живи, живи — и все. А я просто — девушка с метафизическими подошвами. С этими словами Девушка из Ипанемы Шестьдесят Три/Восемьдесят Два стряхивает с коленей приставший песок и поднимается. — Спасибо за пиво. — Пожалуйста.
Бывает, я натыкаюсь на нее в вагоне метро. Тогда она посылает мне улыбку, словно говоря: «Спасибо, что угостил тогда». Мы не обменялись с ней ни словечком с тех пор — но мне кажется, наши души как-то связаны. Чем они связаны, где находится этот узел — мне не понять. Наверняка в каком-то загадочном месте, в каком-то далеком мире. В этом же узле переплелись и школьный коридор, и овощной салат, и девочка-вегетарианка с ее земляничными полянами… Чем больше так думаешь — тем чаще воспринимаешь вещи с какой-то ностальгической теплотой. А ведь где-то должен быть и узел, связывающий меня с самим собой! И даст Бог, когда-нибудь я обязательно попаду в тот далекий мир, в то загадочное место — и встречу там самого себя. Если возможно — хотелось бы, чтобы в том месте было тепло. А если там будет еще и несколько банок пива, то большего и желать нельзя. Там я превращусь в Того-Кто-Я-Есть, а Тот-Кто-Я-Есть превратится в меня. Между нами не останется ни
- 1
- 2