букву "Н". – Ну всё, мы вам перезвоним. Гуд бай.

С этими словами он развернул меня за плечи и отправил к выходу. Я бездумно сделал несколько шагов, судорожно пытаясь осмыслить всё произошедшее…

… Как мне и говорили, самый страшный – первый раз. Причём, только в самом начале. Когда начинается битва, становится не до того. Ну, и отходняк потом, одно из самых малоприятных…

Свою первую битву я выиграл.

***

Это история о том, как я мечтал стать пианистом, а стал гладиатором.

И да. Это обе мои фотографии. До и после, так сказать.

Я слышал, ты ищешь соседа

Стартовал второй семестр третьего курса. Я решил немного походить на пары, поучиться.

Январь получился насыщенным на битвы, я сражался аж в трёх. Одна из них, правда, была "халтурка" – тестил новичка за 35 тысяч.

Первая была серьёзная битва с гладиатором по кличке Дэрил. Это был высокий крепкий мужчина, темноволосый, с прямым пробором. Очень сильный маг и боец в целом, его битвы, как правило, попадают в секцию "хард". Я делал ставку на то, что в начале января большинство населения нашей страны вялое, а я хорошо подготовлен. Но Дэрил все же оказался мне не по зубам.

Через пару недель, немного оправившись, я и взял халтурку.

В чём это заключалось? Я сражался с новичком по прозвищу Сюифи. Для него это была вторая битва, для меня… где-то записано, я уже не считаю. Вообще, для новичков система такова. Первая драка обычно с таким же новичком. Хотя, новички, готовящиеся к первой битве, и новички, прошедшие две-три битвы, это совершенно разные новички с точки зрения новичков. С позиции же нас, дерущихся не первый год, они немногим различаются. Второй раз драться можно уже не только с новичками, но и с кем-то посильнее. Ясно, что шанс выиграть бой у них невелик. Но они таким образом набираются опыта. И для нас тоже есть свой плюс: мы имеем возможность поучаствовать в легкой, менее травматичной битве за не слишком большой выигрыш. Заодно, можем примерно оценить их силу – так сказать, протестировать.

Вообще, примерная стоимость битвы зависит от шанса выиграть в ней и определяется индивидуально для каждого. То есть, за одну и ту же битву я и мой соперник можем получить в случае победы совершенно разные деньги. Если у него шанс победить выше, то я могу срубить больше денег с этой битвы, чем срубил бы он при победе. Плюс, к предположительной базовой стоимости идут надбавки за зрелищность, ставки зрителей и т.п. Иногда битва попадает в какую-либо номинацию (например, "самая зрелищная битва сезона"), за это тоже идут плюсики.

К тому же, победитель получал профессиональную медпомощь с магическим уклоном (что значительно ускоряло восстановление) за счёт заведения. Проигравший же на лечение мог не рассчитывать, разве что, на первую необходимую помощь, чтобы не помер на месте, и то, без особых заморочек. Остальное, при желании, только за отдельную плату.

После драки с новичком, в самом конце месяца, я сражался с ещё одним гладиатором, Эйри. Вот это был настоящий жесткач. Я победил его, конечно, но ходил теперь с двумя поломанными пальцами правой руки и не всеми целыми ребрами. К тому же, мое лицо было процентов на 90 покрыто тональником, потому как ходить в институт с "разукрашенной мордой" считается моветоном.

Моветоном, конечно, считается и ходить с выбитыми зубами, особенно, если это два верхних передних резца. Но исправить это я не могу. Я раньше сражался с защитным щитком на лице, но даже это их не спасало: их били на раз-два. Раз – сбить щиток, два – оба резца навылет. После того, как их выбили в шестой (! – я упорный, да) раз, я отказался их восстанавливать, потому как, какой смысл. Я, в целом, прекрасно обхожусь оставшимися тридцатью. Кусать научился боком, улыбаться – мило поджимая губы.

Из моих нынешних знакомых мало кто помнит мой натуральный цвет волос. Немного погодя после первой битвы, я сбрил висок и выше (почти полголовы) с левой стороны и выкрасил волосы в зелено-фиолетовый.

Мой гладиаторский имидж дополнял шрам поперек брови, полученный мною в четвертой (первой проигранной) битве.

Первая проигранная битва, вообще, для меня была, пожалуй, самой болезненной. Именно психологически. Когда ты теряешь всё и не получаешь ничего. Даже медпомощи, за исключением необходимой, не говоря уже о деньгах. И можешь даже не рассчитывать на жалость или хоть какое-то сочувствие. Я просто помню, как я стоял, дрожа, в холле, и Гарик издевательским тоном напомнил мне о том, что проигравшим не положена даже медпомощь. Всем было всё равно, мне казалось, что все смеются, и я душил рыдания всё с большим и с большим трудом. Гарик заметил это и с напускным театральным испугом воскликнул:

– О, боже! Рей! Только не плачь, ради всего святого! Я ж под трибунал попаду: бабу на ринг выпустил!

Я на это, конечно, уже давно не злюсь. Даже смешно. И стыдно немного. Знал ведь, на что подписывался.

И, конечно, со временем постепенно наступает этакое обесценивание поражений. Просто понимаешь, что поражение – это часть жизни. Все проигрывают, что уж там. Даже такой флагман, как Тоби. Чем больше поражений, тем спокойнее их воспринимаешь. Выползаешь такой с поля боя, а тебе с ресепшна: "А-а, продул! Лу-узер!" И ржут. И ты тоже начинаешь. К тому же, ты постепенно становишься своим человеком. А своим даже при проигрыше нормальную медпомощь обеспечивают.

Ещё мне часто приходилось ходить с забинтованными руками или пальцами (и не только, но остального под одеждой не видно) и в чёрных очках.

В середине февраля я сражался с ещё одним гладиатором, Верту. Парень на год младше меня, с ультрамариновым ирокезом. Я победил.

Ну и теперь, под конец месяца, решил походить на учебу.

В кабинет вошла толстая тётка в платье-мешке и с лавандовым мочалом на голове. Это была наша преподавательница по какой-то там экономике.

Началась перекличка. Назвали всех, кроме меня.

– Вы меня не назвали! – обратился к экономичке я со своей последней парты.

Она, презрительно сощурившись, посмотрела на меня сквозь узкие очёчки и изрекла:

– А-а, вы, я полагаю, мифический Загорский?

– Он самый, – буркнул я.

С прошлого семестра же знакомы. Или у неё память не дольше недели?

Хорошо хоть, следующей парой была математика. Преподаватель по математике был самым лучшим преподавателем во всём институте. Я вообще люблю таких людей, которые и умные, и понимающие, и с юмором. Кроме того, математик был единственным из моих знакомых преподавателей фанатом "Армагеддона". Меня он знал ещё и как Рекса, и поэтому, в частности, относился ко мне очень положительно, и с уважением. Он был единственным, при ком я мог позволить себе улыбаться во все зубы (если ко мне вообще применимо такое выражение).

Ещё у нас на втором