Павел Крапчитов На бревнах

Каждое лето деревня Кузьминки оживала. Нет, нельзя сказать, что в другое время она была неживой. По утрам из семи домов выгоняли коров, а проходивший по деревне пастух сбивал их в стадо, чтобы вести на пастбище. Вечером ситуация повторялась. Только теперь коровы, почуяв родной хлев, сами бежали к нужному дому, где у изгороди их ждали хозяева, деды и бабки. А вернее, дедушки и бабушки. Их дети уже давно, всеми правдами и неправдами, перебрались в близлежащие города. Многие из них обзавелись квартирами и наслаждались городским уютом. Уют способствовал появлению детей, которые каждое лето наполняли Кузьминки, принося с собой шум, суету и радость.

Я был одним из них. Тех, кто приезжал на лето в деревню. Нашим любимым метом сбора были Васькины бревна. Почему Васькины? Кто-то из стариков сказал, что какой-то Васька в бог-весть каком году затеял строить мост через речку Вязь, протекающую рядом с Кузьминками, да ничего у него не вышло. Почему не вышло, теперь не узнать. Тот Васька давно помер, а на толстых бревнах, по метру в диаметре, словно на ступенях амфитеатра, собирались мы, внуки и внучки дедушек и бабушек, живущих в деревне.

Первыми приходили пацаны, чьи имена уже стерлись в моей памяти. То ли их не нагружали по хозяйству, то ли они сами отлынивали от работ. Забирались эти мальчишки на самый верх бревен. Все оттуда видно, все слышно, да и подзатыльника никто не даст. Хотя думаю, что их привлекала высота сама по себе. Если бы Васькины бревна были высотой с пирамиду Хеопса, то пацаны, наверное, забрались бы на самую вершину.

После пацанов, как правило на бревна приходили Эдик с Вовчиком. Вовчик на «вовчика» обижался и просил называть его Владимиром, что было чрезвычайно неудобно. Все мы постоянно сбивались на «вовчика», а когда играли в футбол, так вообще кричали «вовец». До драк не доходило, но после каждого такого нарушения этикета Вовчик подходил и повторял свою просьбу насчет «владимира».

Эдик с Вовчиком приходили рано не просто так. С собой они приносили гитары и репетировали. Гитары были «шиховские». Много лет спустя я узнал, что деревня Шихово с 18 века славилась своими мастерами по изготовлению музыкальных инструментов. Но тогда для нас «шихово» означала очень низкое качество. Струны над гитарным грифом располагались очень высоко и их никак не получалось отрегулировать. Игра на гитаре превращалась в физическое упражнение, от которого на пальцах нарастали здоровенные мозоли.

Главным, как ни странно, в этой паре «эдик-владимир» был Эдик. Молчаливый и замкнутый он легко запоминал мелодии, которые слышал по радио, а затем превращал услышанное в гитарные аккорды. Почти каждый день Эдик приносил новую песню. Вовчик новых аккордов, естественно, не знал. Поэтому он садился на бревна чуть повыше, чтобы видеть, какие струны зажимает Эдик, и повторить.

А еще Эдик классно делал трафареты на майки. В основном это были фотографии рок исполнителей. Он перерисовывал фото на картон и вырезал тени. Получался, конечно, не Рафаэль, но узнаваемо, и нам нравилось. Если у кого появлялась новая майка, тот шел к Эдику и брал попользоваться понравившийся трафарет. Проблема была с красками. В аэрозольном виде, в баллончиках краска встречалась редко. А набивать трафарет гуашью было расточительно. Не постирать, ни под дождь попасть. Но как-то выкручивались. Классный был парень Эдик, и кстати никогда не просил, чтобы его называли Эдуардом.

Сразу после «музыкантов» на бревно приходили девчонки-подружки. Модница Алина и ее соседка Света. Думаю, что они уже обычно крутились где-то неподалеку, но прийти первыми и сидеть в ожидании остальных им не позволяла девичья гордость. А так случайно, как будто проходили мимо и решили посидеть в тенечке, позаниматься заданными на лето уроками. Для этого Алина специально брала с собой какой-нибудь учебник и раскрывала его. На этом ее учеба обычно заканчивалась. Эдик и Вовчик начинали играть что-нибудь новенькое, от чего оторваться было невозможно.

Почти вместе с девчонками, только с другого конца деревни приходили два брата Зубрик и Лешка. Хоть и были они погодками, но выглядели, как близнецы. Только поведением отличались. Зубрик был на самом деле Александром, но уж очень старательно относился к учебе в школе. На бревна он приходил, как и Алина с учебником, только в отличие от нее учебник о действительно читал. Время от времени он отрывался от чтения, смотрел куда-то вперед, молча шевеля губами. Зубрик. Натуральный «зубрик».

Его брата Лешку учебники не привлекали. Покупаться, позагорать, погонять в футбол – вот были его любимые занятия. Ходил он всегда по пояс голым и к концу лета был коричневым, как шоколадка «Сказки Пушкина», продававшаяся в местном магазине.

Примечательной чертой братьев были черные, как смоль, волосы. «Прабабка их с цыганом погуляла,» – шепотом как-то сказала мне моя бабушка.

В числе последних приходил Петька, местный ловелас. Он протискивался между музыкантами и Алиной, вытягивал ноги, словно он не бревнах, а на шезлонге возлегает на морском берегу. Локтями он упирался о бревно повыше, причем делал это так, чтобы его рука прижималась, как бы случайно, к боку Алины. А та делала вид, что этого не замечает.

Жизненная философия Петьки на тот момент была простой. «После школы в десант пойду,» – говорил он, подразумевая, что после этого перед ним откроются какие-то новые, сейчас еще неведомые горизонты. Думаю, что у него в уме уже была заготовлена фраза, которую он на проводах скажет Алине: «Будешь меня ждать?» То, что Алина может не прийти на его проводы Петькой не рассматривалось.

Еще одним завсегдатаев бревен был Волкодав, маленькая, вредная собачка, которая всегда мешала играть нам в футбол. Но имя «волкодав» со временем сократилось до «волк», на что собачка совершенно не обижалась и охотно откликалась.

Обычно я приходил последним. Не специально. То сено надо было ворошить, то помочь деду законопатить мхом образовавшиеся щели в хлеву, то вытащить навоз, который успешно производила наша буренка.

В это раз, подходя, я увидел, что у нас появились гости. Алексей уже года два не появлялся в деревне. Его брат Кирилл, который был на десять лет его младше, говорил, что тот поступил в институт и летом ездит в стройотряды. Но в этот раз приехал. И не один. С ним была хрупкая девушка Майя.

– На речку ее возил, – недовольно потом рассказывал нам Кирилл. – Чуть ли не все рыбные места ей показал. Если бы меня не было, то, наверное, и рыбачить бы остались.

Зря Алексей приехал в этот раз. И Майю, Майечку, мое солнышко зря привез. Ничего у них не получилось.

***

Я смотрю на картину неизвестного мне