запрещенной, поэтому вокруг столика посторонних глаз не было. Напротив сидел английский лорд со своей свитой, состоящей из трех офицеров британской королевской гвардии.

Еврей казался излишне громоздким и неотесанным в окружении столь высокопоставленных людей. Толстое брюхо и блестящее от пота лицо обрамленное черными пейсами¹, ( 1 Пейс– длинные неподстриженные пряди волос у верующих евреев), выглядывающих из-под черной шляпы, создавали отталкивающее впечатление.

Люди за столом говорили вкрадчиво, посматривая по сторонам.

Музыка заглушала их беседу. Еврей обратился к аристократу на английском языке, коверкая слова:

– Картина здесь, со мной,– он похлопал рукой по черному кейсу, лежавшему на коленях, зажатым между его животом и дубовым столом оббитым зеленым бархатом.

– Мне нужно на неё взглянуть,– ответил оппонент. Звали его лорд Стенли Томас. Он был графом и полковником Его Величества короля Георга V.

– Конечно-конечно,– чёрные глазки еврея «забегали по сторонам», когда он принялся открывать кейс.

Толстяк достал свернутое в «трубку» полотно. Все за столом замерли, когда он развернул картину. На ней была изображена пышная светловолосая женщина, с неприкрытой грудью, смотревшая в зеркало, которое держали херувимы.

– Тициан…,– ахнул лорд Стенли.

Еврей поспешил спрятать картину назад в кейс.

– Как вам удалось вывезти её из России?– спросил граф.

– Община секретов не раскрывает,– улыбнулся еврей.

– Что вы хотите за неё?– продолжил лорд Стенли.

– Сто тысяч фунтов стерлингов в британских облигациях на предъявителя.

– У меня при себе нет такой суммы.

– Через полтора часа мы сойдем на берег, уверен, там вы сможете связаться с вашим банком.

Лицо еврея все больше покрывалось потом.

Один из офицеров наклонился к лорду и что-то шепнул ему на ухо.

– Да, но мне напомнили, что здесь, на корабле имеется галерист,– взгляд голубых глаз лорда пронизывал толстяка насквозь,– давайте проверим полотно на подлинность. Не хочу, чтобы на берегу, меня ждал неприятный сюрприз.

За галеристом послали самого младшего офицера. Лондонский эксперт в области живописи сидел в соседнем зале, за круглым столом. Он наблюдал за кабаре, отплясывающим на сцене, и курил кальян. Молодой офицер наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Вместе они вошли в казино, и теперь эксперт в области живописи, сидя между евреем и лордом, рассматривал картину.

– Это очень похоже на подлинник! – в итоге изрёк он. Глаза его светились, руки потели от возбуждения. – Подумать только – Тициан! «Венера с зеркалом»!

Галерист также работал реставратором в британской галерее искусств. После Первой мировой войны многие шедевры были выкрадены из музеев и частных коллекций, а некоторые навсегда утеряны. Поэтому он путешествовал и давал консультации музеям и коллекционерам по всей Европе вот уже целый год.

– Не так давно, я был в Турции. Говорили, что месяц назад, на черном рынке в Константинополе всплывала эта картина. Но, чёрт бы меня побрал! Вот она, здесь! Передо мной! – восклицал эксперт. – Но для более точных выводов мне нужен мой чемодан с инструментами. Пройдёмте со мной, они у меня в каюте.

Еврей выглядел недовольным, но пошел следом за реставратором и остальными. Мало того, что он был толстым, так он еще и на целую голову возвышался над остальными. В каюте у реставратора, он заслонил собой всё свободное пространство. Лорд Стенли брезгливо поглядывал на толстяка. Ему казалось, что пот с его еврейской шеи, скоро начнет капать на ворот его отлично сшитого красного мундира.

После определенных манипуляций с картиной, и бормотания, о гризайли и зернистости холста, галерист, наконец, вынес свой вердикт:

– Это подлинник! Хотя я и возьму немного покрытия для химического анализа… – он достал палочку и прозрачную колбу из своей сумки с инструментами.

– Это не повредит картине?!– взвыл еврей.

– Ни сколько,– ответил реставратор, пространственно глядя, будто сквозь него. В ушах у эксперта стоял гул от сердцебиения. Подумать только, он прикасается к самому Тициану!

Когда они все вместе вышли из каюты реставратора, вдали уже видно было берег. Хайфа светилась огнями. Неподалеку от них, на борту парохода, поверх ограждающих перил, влезла молодая девица, в коротком платье и накинутым поверх её плеч мужским пиджаком. Она, очевидно, была пьяна. С криками: – Ненавижу тебя, Абрам!– отпустила руки и выбросилась за борт корабля.

Все стояли, опешив, какое-то время. Толстый еврей оглядывался на окружающих, понимая, что девушку нужно спасать. Однако никто из британцев не поспешил ей на помощь. Со словами:

« А, к черту…!» – он скинул с себя шляпу и бросился вслед за девицей. – И подержите пять минут мой кейс, – добавил он, обращаясь к галеристу. Через секунду он летел головой вниз с палубы так, будто он всю жизнь был пловцом, а не толстым еврейским эмигрантом.

Он долго не мог найти в воде женщину, а когда отыскал, и поднял вверх из-под толщи воды, с палубы уже сбросили для них два спасательных круга.

Добравшись до кормы, он сначала передал мокрую леди, в руки офицеров, а затем стал перелазить через борта сам.

Леди была жива, здорова и в сознании. Уже протрезвевшая, она искала глазами своего спасителя, и никак не могла отыскать. В это время мокрый толстый еврей пытался забрать свой кейс из рук реставратора, и незаметно отступить назад.

Наконец девушка встретилась взглядом со своим спасителем, и вдруг стала меняться в «лице». Её улыбка стекала, как вода с её волос.

– Какого черта!– воскликнула она, что на леди было совсем не похоже, и часто заморгала глазами.

Все присутствующие, включая кое-кого из команды лайнера, обернулись по направлению её взгляда, и уставились на еврейского толстяка. Пейсы на его лице отклеились, намокшая подушка, изображавшая накладной живот сползла. Перед ними стоял высокий, широкоплечий и кареглазый мужчина. Лет тридцати, не больше. И без единого намека на жир – сквозь прилипшую к телу мокрую одежду, вырисовывались рельефные мышцы живота и рук. Он выхватил из рук галериста свой кейс, и со словами: « Кажется это моё!» – пустился по палубе наутёк от офицеров.

Моргнув, лорд Стенли, только и успел скомандовать:– Взять его!

Но молодой человек, оттолкнув одного, и перепрыгнув через двоих, спрыгнул за борт корабля и