сострадательным ребенком. Мы стали общаться с Хлоей, давать отпор ее обидчикам, и вскоре девочку больше никто не осмеливался дразнить. Она оказалась милой и приятной в общении, а скрытой причиной ее странного поведения оказался развод родителей, который она очень тяжело переносила. За несколько месяцев мы стали подругами: могли делиться любыми секретами, оставаться на ночевки друг у друга, разговаривать до ночи и читать модные журналы. Хлоя стала намного раскованнее и общительнее, ей становилось легче. В восьмом классе мы вошли в школьную сборную чирлидинга, и авторитет, существующий до этого, значительно возрос.
Со стороны жизнь каждой из нас можно было назвать идеальной, но на самом деле, это, конечно, было не так. У нас троих были проблемы с родителями, даже у Евы. Точнее, проблемы были у Шона, но подруга была с ним настолько близка, что воспринимала, как свои. Сложный характер, бунтарский дух, плохие компании, в которых Уайт был лидером, наркотики… Лесса и Рей были не в состоянии справиться с ним: неоднократно обращались к психологу, отправляли Шона в санатории, из которых он сбегал. Один раз даже оставили неблагополучного сына на три дня в полицейском отделении после очередной выходки его кампании. Конечно, это отражалось на отношениях в семье.
Вскоре приходят Макс и Эван, мы молча приветствуем друг друга, и почему-то мне становится легче. Макс, мой Макс, всегда невозмутим в любых ситуациях. Сейчас я вижу в его глазах ничем не скрываемую грусть и скорбь. Он молча обнимает меня за плечи, чувствуя, что мне нужна эта поддержка, а я кладу голову на его грудь, плача, тихо и без слез.
С Максом мы познакомились два года назад, в школьном дворе. В тот солнечный первый день сентября меня выбрали новым капитаном команды чирлидинга, и на той тренировке я выложила всю свою энергию: бодро провела разминку, затем вместе с Евой показала недавно придуманную нами технически сложную связку. Рядом находилось футбольное поле, из которого доносились возгласы спортсменов, и чирлидерши иногда отвлекались на это: начиналось обсуждение парней, в особенности, загадочного красавца-новенького. Я бы с удовольствием поучаствовала в этом разговоре, но, увы, новая должность не позволяла. – Девочки, через два месяца соревнования! – воскликнула я, – Сосредоточитесь. Все трудные элементы были уже позади, оставалось сделать незатейливый переворот через продольный шпагат, но резкая боль в коленке не позволила мне встать на ноги с мостика – я взвизгнула и упала на бок. Девочки подбежали ко мне, встревоженно спрашивали, что болит. Я убедила их, что со мной все в порядке, но после неудачной попытки подняться поняла, что растянула связку. – Я позову медсестру! – сказала Ева, мгновенно вскочила и побежала в сторону школьного здания. – Выпрями ногу и расслабь ее, – посоветовала Хлоя. Она хотела поступить в медицинский и много знала о первой помощи, поэтому в правильности ее слов я не сомневалась. – Потерпи чуть-чуть… – губы Мии сжались в узкую полоску. Я не любила жалости к себе, но забота девочек была очень приятна. Тягучая боль не унималась даже в расслабленном положении ноги, но я улыбалась. – Что у вас случилось? – послышался мужской голос сзади. Я обернулась. Фраза принадлежала тому самому новенькому, о котором все время разговаривали девочки – голубоглазый блондин с прекрасной фигурой и превосходным чувством юмора. Он был в форме футболиста, которая удивительно шла ему. Ожидающий взгляд все еще был направлен на меня. Я безмятежно пожала плечами и произнесла: – Растяжение. Без лишних слов, под восхищенные взгляды девушке, он ловко поднял меня на руки. – Тебе нужно в медпункт, – объяснил он. Я слабо кивнула. – Думаю, ты прав… Я Элизабет. Парень лучезарно улыбнулся. – Макс.
Вот мы уже рассаживаемся по местам и Лесса произносит свою речь… Я не хочу обнажать свои чувства перед публикой, а говорить шаблонные фразы противно… именно поэтому я отказалась от выступления. Время тянется очень долго: минуты превращаются в часы. На сцену один за другим выходят люди и произносят речи. Я снова смотрю на безжизненное тело Евы. Ты видишь все, что здесь происходит? Ты понимаешь, насколько больно сейчас всем твоим близким? Внезапно становиться душно… Стены давят на меня, не хватает воздуха. Все это происходит не со мной, я всего лишь зритель… Я начинаю дышать глубже, чтобы справится с приступом тошноты. В глазах темнеет. Едва слышны чьи-то голоса, почти не чувствуются прикосновение чьих-то ладоней к моим щекам. В голове вспыхивает образ Евы: золотоволосая девушка в бежевом платье с красивыми правильными чертами лица и сияющей улыбкой, и тут же исчезает… Резкий противный запах нашатырного спирта возвращает меня в реальность. Открыв глаза, я вижу расплывчатое лицо Макса. Одной рукой он поддерживает меня за плечи, другой – подносит к моему лицу салфетку, пропитанную нашатырем. Сидящая по другую сторону от меня Хлоя крепко сжимает мою руку. – … она была не только примерной дочерью, прекрасной подругой, но и по-настоящему хорошим человеком… Кажется, речь произносит Софи, тетя Евы. – Хочешь, мы выйдем на свежий воздух? – спрашивает Макс. Я качаю головой. – Нет. Все нормально. Просто легкое головокружение. Через час процессия заканчивается, люди расходятся. Мне тяжело находится в этом здании и, попрощавшись с Евой, я теряюсь среди уходящей толпы и жду друзей на улице. Головокружение прошло, остался только привкус горечи. – Запомни наконец, приспешникам дьявола не место на таких мероприятиях,– шепот возле моего уха. Я вздрагиваю. Делаю несколько шагов в сторону и смотрю в глаза нарушителю моего личного пространства. – Что тебе… – начинаю я, но тут же замолкаю. Ключи. Совсем забыла о них. Я достаю из кармана злосчастную железку и бросаю в Уайта, он ловит ее и несколько раз прокручивает в руке. Ведет себя так, будто ничего не случилось, будто все хорошо. Но мне достаточно было увидеть его лицо сегодня утром, чтобы понять… – Кончай спектакль, Уайт, – говорю я, – Ты не обязан казаться бесчувственным. Шон пожимает плечами. – Я не кажусь им. Ты же знаешь, мою нервную систему уже давно парализовали наркотики. Сердце пропускает удар. Помнит, сволочь. Когда-то я выкрикнула эту фразу ему в лицо, после чего сильно пожалела об этом.
Было утро воскресения. Мы с Евой договорились встретиться у нее дома в десять часов, но на день раньше она осталась вместе с родителями на ночевку у бабушки, застряла в пробке и не успела приехать вовремя. Не зная об этом, в назначенное я постучала в дверь. Открыл ее Шон и
С Максом мы познакомились два года назад, в школьном дворе. В тот солнечный первый день сентября меня выбрали новым капитаном команды чирлидинга, и на той тренировке я выложила всю свою энергию: бодро провела разминку, затем вместе с Евой показала недавно придуманную нами технически сложную связку. Рядом находилось футбольное поле, из которого доносились возгласы спортсменов, и чирлидерши иногда отвлекались на это: начиналось обсуждение парней, в особенности, загадочного красавца-новенького. Я бы с удовольствием поучаствовала в этом разговоре, но, увы, новая должность не позволяла. – Девочки, через два месяца соревнования! – воскликнула я, – Сосредоточитесь. Все трудные элементы были уже позади, оставалось сделать незатейливый переворот через продольный шпагат, но резкая боль в коленке не позволила мне встать на ноги с мостика – я взвизгнула и упала на бок. Девочки подбежали ко мне, встревоженно спрашивали, что болит. Я убедила их, что со мной все в порядке, но после неудачной попытки подняться поняла, что растянула связку. – Я позову медсестру! – сказала Ева, мгновенно вскочила и побежала в сторону школьного здания. – Выпрями ногу и расслабь ее, – посоветовала Хлоя. Она хотела поступить в медицинский и много знала о первой помощи, поэтому в правильности ее слов я не сомневалась. – Потерпи чуть-чуть… – губы Мии сжались в узкую полоску. Я не любила жалости к себе, но забота девочек была очень приятна. Тягучая боль не унималась даже в расслабленном положении ноги, но я улыбалась. – Что у вас случилось? – послышался мужской голос сзади. Я обернулась. Фраза принадлежала тому самому новенькому, о котором все время разговаривали девочки – голубоглазый блондин с прекрасной фигурой и превосходным чувством юмора. Он был в форме футболиста, которая удивительно шла ему. Ожидающий взгляд все еще был направлен на меня. Я безмятежно пожала плечами и произнесла: – Растяжение. Без лишних слов, под восхищенные взгляды девушке, он ловко поднял меня на руки. – Тебе нужно в медпункт, – объяснил он. Я слабо кивнула. – Думаю, ты прав… Я Элизабет. Парень лучезарно улыбнулся. – Макс.
Вот мы уже рассаживаемся по местам и Лесса произносит свою речь… Я не хочу обнажать свои чувства перед публикой, а говорить шаблонные фразы противно… именно поэтому я отказалась от выступления. Время тянется очень долго: минуты превращаются в часы. На сцену один за другим выходят люди и произносят речи. Я снова смотрю на безжизненное тело Евы. Ты видишь все, что здесь происходит? Ты понимаешь, насколько больно сейчас всем твоим близким? Внезапно становиться душно… Стены давят на меня, не хватает воздуха. Все это происходит не со мной, я всего лишь зритель… Я начинаю дышать глубже, чтобы справится с приступом тошноты. В глазах темнеет. Едва слышны чьи-то голоса, почти не чувствуются прикосновение чьих-то ладоней к моим щекам. В голове вспыхивает образ Евы: золотоволосая девушка в бежевом платье с красивыми правильными чертами лица и сияющей улыбкой, и тут же исчезает… Резкий противный запах нашатырного спирта возвращает меня в реальность. Открыв глаза, я вижу расплывчатое лицо Макса. Одной рукой он поддерживает меня за плечи, другой – подносит к моему лицу салфетку, пропитанную нашатырем. Сидящая по другую сторону от меня Хлоя крепко сжимает мою руку. – … она была не только примерной дочерью, прекрасной подругой, но и по-настоящему хорошим человеком… Кажется, речь произносит Софи, тетя Евы. – Хочешь, мы выйдем на свежий воздух? – спрашивает Макс. Я качаю головой. – Нет. Все нормально. Просто легкое головокружение. Через час процессия заканчивается, люди расходятся. Мне тяжело находится в этом здании и, попрощавшись с Евой, я теряюсь среди уходящей толпы и жду друзей на улице. Головокружение прошло, остался только привкус горечи. – Запомни наконец, приспешникам дьявола не место на таких мероприятиях,– шепот возле моего уха. Я вздрагиваю. Делаю несколько шагов в сторону и смотрю в глаза нарушителю моего личного пространства. – Что тебе… – начинаю я, но тут же замолкаю. Ключи. Совсем забыла о них. Я достаю из кармана злосчастную железку и бросаю в Уайта, он ловит ее и несколько раз прокручивает в руке. Ведет себя так, будто ничего не случилось, будто все хорошо. Но мне достаточно было увидеть его лицо сегодня утром, чтобы понять… – Кончай спектакль, Уайт, – говорю я, – Ты не обязан казаться бесчувственным. Шон пожимает плечами. – Я не кажусь им. Ты же знаешь, мою нервную систему уже давно парализовали наркотики. Сердце пропускает удар. Помнит, сволочь. Когда-то я выкрикнула эту фразу ему в лицо, после чего сильно пожалела об этом.
Было утро воскресения. Мы с Евой договорились встретиться у нее дома в десять часов, но на день раньше она осталась вместе с родителями на ночевку у бабушки, застряла в пробке и не успела приехать вовремя. Не зная об этом, в назначенное я постучала в дверь. Открыл ее Шон и