тоже.
– Поехали…
У нее был парень, официально. Почему при этом она периодически встречалась со мной, мне было непонятно, но совершенно безразлично. Я был свободен и независим, как ветер, и она об этом знала. На ней была джинсовая рубашка, которая расстегивалась одним ловким движением руки, сверху вниз. Темно‑синие джинсы обтягивали ее гармоничную фигуру, и волосы были распущены, их держал только тонкий черный ободок. На ногах у нее были совершенно несерьезные босоножки, состоящие из каких‑то веревочек. Лето заканчивалось теплым и красивым августом. Она смотрела на меня снизу вверх и периодически прижималась ко мне.
Мы ехали на трамвае, она держала меня за руку, а я держался за поручень и смотрел в открытое окно, и ветер периодически доносил до нас свежесть наступающего летнего вечера.
Мы прошлись от остановки, держась за руки, по улочкам, ведущим к ее дому, поднялись на ее этаж, и она открыла дверь. Включила свет. Обычная квартира в панельном доме, маленькие комнаты, ковер на стене, как же без него‑то…
– Мамы нет? – спросил я.
– Конечно, она в ночное сегодня, а то как бы я тебя сюда привела, – сказала и подошла ко мне вплотную, томно глядя мне в глаза и слегка улыбаясь.
– Давай хоть дверь закроем, а? – сказал ей и не смог сдержать своей улыбки.
– Как скажешь…
Я прошел на кухню, взял стакан и налил себе воды. Посмотрел в окно и увидел вечернее небо, двор, уже горящий уличный фонарь, деревья, качающиеся от легкого ветра. Глядя в окно, я в очередной раз понял, что, живя, как перекати‑поле, я не знаю, где окажусь сегодня или завтра. Вот сегодня я здесь…
– Хочешь есть? – спросила и обняла меня сзади, прижавшись.
– Нет, не хочу.
Я допил воду, поставил стакан на подоконник и повернулся к ней.
– А меня? – она меня не отпускала из своих объятий.
Я взял ее за плечи, чуть отстранил от себя и провел рукой сверху вниз по пуговицам рубашки… Нежная, гладкая и смуглая кожа, белые полоски от купальника на груди белели резким контрастом с загорелым телом. Плоский живот, пьяные от предвкушения глаза, губы, ждущие поцелуя, и тело, ждущее меня…
Я не смог больше ждать…
Коллектив у нас был всегда молодежный, все студенты или не студенты, не важно. В основном девушки, их больше, так всегда было, работа бумажная, временная, стабильная. Несколько парней, для другой работы, по министерству ходить и с водителями ездить, диппочта, для служебного, всякое такое.
Сидим, ржем, пьем, развлекаемся, пьянеем. Сижу, никого не трогаю, вдруг, бац, рука на бедре, на моем, женская рука… Поворачиваюсь, Юля, смотрит в глаза, понимаю, что сегодня ко мне… поедет… точно…
Поехали романтично, на метро. Держались за руки, за талию, плечи, друг за друга вообще, целовались вызывающе, но романтично…
Приехали, что‑то попили, чтобы не сразу, чтобы подождать, долго ждать не смогли, плавно и красиво, романтично… – Я все… а ты… – спросила она. – Ага, сейчас…
Понравилось… Обоим…
– Чего? – спрашиваю. – Ничего, так… – ответила. – А если без?.. – спрашиваю пристально! – Ну…
Я не смог больше ждать…
Чей‑то день рождения
Мы отмечали чей‑то день рождения. Летом. На работе. Веселая компания.Коллектив у нас был всегда молодежный, все студенты или не студенты, не важно. В основном девушки, их больше, так всегда было, работа бумажная, временная, стабильная. Несколько парней, для другой работы, по министерству ходить и с водителями ездить, диппочта, для служебного, всякое такое.
Сидим, ржем, пьем, развлекаемся, пьянеем. Сижу, никого не трогаю, вдруг, бац, рука на бедре, на моем, женская рука… Поворачиваюсь, Юля, смотрит в глаза, понимаю, что сегодня ко мне… поедет… точно…
Поехали романтично, на метро. Держались за руки, за талию, плечи, друг за друга вообще, целовались вызывающе, но романтично…
Приехали, что‑то попили, чтобы не сразу, чтобы подождать, долго ждать не смогли, плавно и красиво, романтично… – Я все… а ты… – спросила она. – Ага, сейчас…
Понравилось… Обоим…
Ничего, так…
Ехали в автобусе, с гармошкой, икарус, были такие раньше. Смотрела на меня пристально. Долго.– Чего? – спрашиваю. – Ничего, так… – ответила. – А если без?.. – спрашиваю пристально! – Ну…