не отвлекала. Я всё равно просто ждал, и не было у меня ни дел, ни мыслей.

–Я здесь недалеко живу – продолжала старушка – Старик уже давно умер. Дома одной скучно целый день сиднем сидеть.

–А Вы бы телевизор смотрели, сейчас куча всяких передач интересных – предложил я.

–Да слышу я очень плохо, с аппаратом и то еле-еле.

–Ну, можно книги почитать – ляпнул я, не обратив внимания на толстые стёкла очков в роговой оправе.

–Не вижу я совсем. Так чуть-чуть, а буквы совсем не вижу. Сейчас с Вами поговорю и пойду потихоньку, водичку то всю выпила. Или, может быть, я Вас зря побеспокоила?

Нет не зря, как же ей помочь? Может быть, в дом интернат попробовать пристроить? Там хоть будет с кем общаться.

–А у Вас дети есть? – начал я собирать информацию.

–Конечно. Четверо их у меня. Старшие сын и дочь в Перми живут. На Северном (посёлок в получасе езды от города) -сын, дочь -в городе. У всех семьи. Дочь в своём доме живёт. Они ко мне изредка забегают, да всё некогда им – семьи, работа. А я их не беспокою, у них своих забот хватает. Спасибо, что поговорили со мной. Я Вас не обидела? Нет? Ну, хорошо, пойду я потихоньку, завра, может быть опять приду, посижу, на людей посмотрю, может, поговорю с кем ни будь. А то плохо одной весь день дома. А вечером не так жарко, как днём.

Она ушла. Одинокая старушка, которая не хочет никого зря беспокоить. У каждого – свои заботы. Просто иногда ей хочется побыть среди людей. А детям некогда – у них свои семьи, а мать выпала из понятия «семья». Ведь у каждого своя, а мама не входит не в одну из них. Мама и не семья. Может быть – это очень редкий случай?

Очень хочется верить.

Палисадник

Идти от гаража домой – одно удовольствие. Бетонная дорожка проложена вдоль палисадника, уже старой, пятиэтажки. Хотя, может быть, палисадник был сделан между дорожкой и домом. Так, наверное, правильней. Деревья, при строительстве домов у нас сажают редко. Этим обычно занимаются жильцы, но не все и не всегда. Жильцы этой пятиэтажки – посадили не только деревья, но и кустарники, и цветы, и кое-где, сделали заборы, точнее, маленькие заборчики.

Идёшь по дорожке – окончен день, впереди – дом, отдых, жена, дети, домашняя живность (кошки, рыбки, собака) – лепота!

Палисадник красив в любое время года. Зимой – весь в снегу и морозном кружеве, и деревья, и кусты с кое – где оставшимися ягодками и, не успевшими облететь и примерзшими, листочками, с торчащей из-под сугробов травой. Природа спит, а я иду и любуюсь, а снег – хрум, хрум.

Весной, из-под старой травы, начинает пробиваться новая, листочки на ветках вылезают из липких почек, а сами почки сбрасываются на землю. И всё начинает цвести по очереди. И птицы не галдят, а просто орут. Как же, надо и место выбрать и гнездо свить, и пару найти и прочая, прочая, прочая. В общем – забот – полон рот. А ты идёшь по дорожке, и понимаешь, что зимой тоже чуть-чуть спал вместе с природой. А сейчас весна, и хочешь не хочешь – надо просыпаться.

Летом буйная зелень закрывает всё безобразие, лежащее на земле. Это, так называемые, твердобытовые отходы человеческой деятельности – бутылки, «бычки», банки, какие-то тряпки и распотрошённые пакеты с мусором. Всё это старательно укрывается зеленью, а запах зелени, преобладая над всем остальным, это всё подавляет. Идёшь, вдыхаешь, любуешься, а зелень блестит, шуршит, цветёт и пахнет.

А вот осень – она многоэтапная. Сначала созревшие ягоды, своим цветом и блеском, выделяются среди зелени. Потом начинают маскироваться в, сначала редкие, жёлтые, красные, бордовые листья. И, всё больше, укрываясь ярколистным покровом, деревья часть листвы сбрасывают на дорожку и, уже пожелтевшую, траву. Чем дальше, тем меньше листвы на деревьях и тем больше на дорожке. Идёшь, а листва шуршит, и такая разноцветно – тёплая. И запах опадающей листвы, запах осени.

Совсем недавно, идя по описанному маршруту (гараж – дом – гараж), я любовался ещё кое – где зелёными, но в основном уже разноцветными листьями. Величие и расточительство природы, основанное на её богатстве и разнообразии, было видно и на примере этого небольшого палисадника. Редкие шмели собирали остатки нектара с жёлтых цветов. Оранжево сияли, даже, как будто светились, «ноготки». Порхали бабочки, наслаждаясь «бабьим летом». Я шёл, не торопясь и, наслаждался. Лёгкий ветерок, солнце греет, но не печёт, редкие опадающие листья шуршат. На черёмухе, уже поредевшие, грозди чёрных ягод и тёмно-красные листья, на рябинах – тугие грозди оранжевых ягод, на рябину в этом году обильный урожай, и ярко–красно-жёлтые листочки. Тихо. Хорошо. Идиллия.

И вдруг из окна, навзрыд, громко, безутешно и истерично мужской голос: «Падла! Какая же ты падла! Суууука!». И грохот. И неразборчивый женский голос. И опять: «Падла!». Нет, они не дрались. Никто никого не бил. Это была просто семейная, обыденная сцена. Супруги общались.

А на улице была осень. Но сразу не стало слышно шороха листьев, и сразу видно загаженный палисадник, сгнившие и сломанные заборчики, неряшливо полёгшую сухую траву, облупленную, давно не видевшую ремонтов, стену дома за палисадником, грязные стёкла в старых, посеревших рамах и, почти чёрную, грязную марлю на форточке.

2008

Ветеран десантник

Он жил на самом краю посёлка, туда даже не было дороги, а был проложен тротуар из досок и мне пришлось тащить по этому тротуару свой мопед. От посёлка дом отгородился огородом, а окна фасада выходили на стрельбище.

В преддверии 9 мая, в школе спешно организовали отряд следопытов и дали задание – найти всех ветеранов. Вместе с заданием были вручены и списки. Часть ветеранов мы все знали, они часто приходили в школу, все в орденах и медалях. Рассказывали про войну, а мы им устраивали концерты. Иногда с медалями или «колодками» на «выходных» пиджаках они ходили по посёлку. По своим делам – в магазин, на работу, в гости. Но в списке были фамилии тех, кого мы не знали или знали, но не знали, что они воевали.

Собравшись своим отрядом (первый и единственный раз), мы распределили между собой ветеранов по географическому признаку – кто рядом с кем живёт. Мой ветеран жил от моего дома совсем не близко, но ближе чем от остальных. И вот я – у калитки. Дверь открыла женщина, жена ветерана. Он сам был в комнате – «Ноги опять болят, он же инвалид» – пояснила она.

Ветеран, в домашней одежде, вышел к столу, жена, тут же, накрыла чай с выпечкой и конфетами. И я стал слушать, как это было.

Всё оказалось просто, как многое в этом мире. В Приморье в сорок первом году организовали парашютную дивизию. Тренировались – стреляли, маршировали, несколько раз прыгали с парашютом с гондолы аэростата. Потом посадили в эшелоны и отправили на фронт. Почти