– Ой, голова болит! – простонала Даша и медленно открыла глаза. Зарябило и появилось смутное очертание фигуры Аглаи.
– Ничего милая, это скоро пройдёт. Первый раз с непривычки бывает. Хорошо, что я тебя страховала – держала за руку, а то бы ты наделала глупостей.
– Бабушка, ему плохо! Он жив? Кто эти странные люди?
– Это отшельница, она со своей матерью с самого детства скрывается в тайге. У неё очень страшная судьба. Мать умерла, а она сейчас живёт в землянке. Звать
Настя, людей избегает. Я когда в прошлом году ходила в тайгу за лечебной травой, то часто её встречала. Но на контакт со мной, она не шла. В деревне у меня есть свояченица, вот она и поведала мне про Настю. А мужчина появился в наших краях недавно.
Но мой Прохор ещё был жив. У него с этим лешим, так его прозвали люди, была стычка. Он тогда ранил моего мужа. И помню, Прохор сказал за этого лешего, что он чистый дьявол. Очень страшный человек. Видно, скрывается от правосудия. Но с ним поддерживают связь все браконьеры, потому что завоевал себе авторитет. Его побаиваются. Убить человека ему ничего не стоит.
– Я сильно боюсь за Фёдора. Они могут его убить?
– Могут.
– А что же делать?!
– Тебе надо набраться терпения и уповать на Бога.
– Где её землянка? Нужно немедленно забрать Фёдора! Господи, если ещё живой!
– Никто не знает, где землянка.
– Даже вы не знаете?
– Нет, но думаю, может быть, где – то, возле сопки Моховой, у болота.
Глава 4. Деловое предложение
Фёдор медленно открыл глаза. Взгляд упёрся в низкий земляной потолок. Потрескавшиеся местами стены были обвешаны пучками из засушенных трав. А возле небольшого камина, грубо сделанного из неровных камней, связками висели грибы и сушёная рыба.
Маленькая лучина, стоявшая в разбитой чашке на большом пне и огонь от камина, весьма достаточно освещали землянку. Фёдор попробовал встать, но от большой потери крови кружилась голова, он только смог пошевелиться и перевернуться на левый бок.
На голове нащупал повязку. Попытался напрячь память и узнать, что произошло, но память молчала. Он даже не смог вспомнить, кто он и собственное имя осталось загадкой. В этот момент открылась дверь, впуская струи холодного воздуха и незнакомых людей – мужчину и женщину.
– Настя, твой подопечный очнулся, – снимая карабин с плеча, произнёс мужчина. Женщина молча подошла к ложу и, наклонившись над Фёдором, произнесла странный звук, похожий на мычание.
– Не удивляйся, она немая, разговаривает только звуками, но всё слышит и это у неё с детства. И твоё счастье, что она заступилась за тебя, а то, я хотел тебя прирезать, как свинью,– присаживаясь на пенёк, служивший табуретом, проговорил незнакомец.
– За что? Что я такого сделал и как у вас оказался? И кто я?– тихо спросил Фёдор.
«Вижу, ты ничего не помнишь. Это хорошо, что память тебе отшибло»,– подумал незнакомец, а вслух с ухмылкой произнёс:
– Просто ты мне не понравился. А звать будем Мишей. А что? Имя хорошее. – А где мой дом?
– Нет у тебя дома и семьи нет. Все погибли в аварии, заживо сгорели. Тебя я спас и теперь ты мне по гроб обязан. И дом твой здесь. На людях нельзя показываться, разыскивает милиция, по твоей вине в аварии погибло много людей, срок тебе грозит большой,– без зазрения совести врал незнакомец. – Настя за тобой ухаживает. А меня зови Джума.
Фёдор прикрыл глаза, сморщил лоб и ещё раз, усиленно напрягая память, попытался хоть что– то вспомнить, но тщетно.
А в это время Настя подкладывала дрова в камин. В землянке было ещё две кровати, сбитые из широких досок. Матрасами служили большие мешки, наполненные сухой травой и листьями. Лежали подушки и старые ватные одеяла. Простыней и пододеяльников не было. Окна в землянке отсутствовали. Слева от двери висел умывальник, закреплённый к стене, а над ним осколок зеркала.
Справа от двери разместилась лавка, с двумя вёдрами для воды. В одном ведре плавал алюминиевый ковш. А под лавкой стоял оцинкованный таз, другой находился под умывальником.
Слева от камина на двух верёвках висела неотёсанная доска, служившая полкой для посуды – кружек, мисок, ложек и ножей. С другой стороны стояла кочерга, метла, совок, топор и пила. Две кастрюли и чугунок находились на выступе, нависавшем над огнём в камине, на нём готовили еду.
В одной кастрюле варился мясной бульон, а в другой, тушились грибы и коренья. В большом чугунке кипятилась вода.
В левом углу землянки стоял ящик, предназначенный для хранения одежды и всего прочего. А в правом, стояли три простые удочки и свёрнутая рыболовная снасть. На стене, ближе к двери висело ружьё. Разгоревшиеся дрова дружно потрескивали.
Тёплый воздух постепенно распространялся по землянке. Джума наполнил три миски горячим бульоном.
– Приподнимись, удобней будет есть, – удивительно заботливо произнёс он и подложил под спину Фёдора свою фуфайку.
Фёдор с трудом принял нужное положение. Наваристый, горячий бульон с куском мяса, аппетитно «ударил» в нос. Настя, сосредоточившись над своей миской, ела торопливо. Джума наоборот, не спешил, задумчиво уставившись на огонь, медленно пережёвывал еду. Казалось, что он о чём-то размышляет. И это было так. Он строил планы.
Фёдор самый последний справился с обедом. Насытившись, откинулся на спину. Усевшись возле камина, Джума отщипнул маленькую щепку от полена и ножом выстругивал зубочистку. Поковыряв в зубах, закурил самодельную папиросу. Фёдор в своей жизни не курил, даже в молодости не баловался. От тёплого воздуха и сытости его разморило, и он задремал. Джума разбудил Фёдора, слегка коснувшись его плеча.
– Просыпайся, есть деловой разговор. Мне будет нужен помощник, как очухаешься от своей болячки, так сразу и возьму тебя в дело.
– А что за дело? – поинтересовался Фёдор.
– Охота на уссурийского тигра. Правда, она запрещена, и зверь занесён в Красную книгу, но мне плевать на закон. Я сам себе закон.