настоящий отец Мелиссы. Вот почему я смотрел в её окно. Я просто хотел её увидеть.

- Но...

- На это нет времени, - сказал мужчина. - Нет времени на объяснения, - он передал Стью бледно-голубой лист бумаги. - Это название банка и номер счёта. Я положил пятьсот тысяч долларов на счёт для Мелиссы. Никто из вас никогда не сможет вocпользoвaться им. Она не cможет вocпользoвaться им, пока ей не исполнится восемнадцать. Я могу только надеяться, что вы, как её отец, поможете ей поступить с ним правильно. Это для её будущего, колледжа и тому подобного.

Стью уставился на лист бумаги.

Её отец, - подумал он.

- Они сказали, что ты был убит в...

- На это нет времени, - повторил мужчина. Потом посмотрел на часы. - Они уже в пути. Когда они прибудут, меня здесь не будет, - затем мужчина бросил Стью что-то, похожее на коробку из-под обуви. - Это вам и вашей жене, просто чтобы помочь. Поступите с этим правильно и позаботьтесь о Мелиссе.

Стью, совершенно не веря своим глазам, открыл верхнюю часть коробки. Она была набита купюрами по сто долларов.

Здесь, должно быть, пара сотен тысяч, - сообразил Стью.

- Я... подожди! - сказал Стью.

- Нет времени, - снова сказал мужчина. Он поднял манжету левой штанины. На его щиколотке была металлическая лента. - Это пеленгатор. Мне нужно убираться отсюда! - лысый мужчина уставился на него сквозь стрекотание сверчков. - Я могу сказать, вы - хороший человек.

Стью посмотрел в ответ.

- Позаботьтесь о моей дочери, - сказал мужчина. - И никогда не говорите ей об этом.

Пистолет лежал мёртвым грузом в руке Стью. Под его локтем криво висела коробка с деньгами.

Риф облаков отошёл от луны. Внезапно двор заполнил белый свет, упав на фигуру злоумышленника. Стью заметил, как по лицу незнакомца текут слёзы. Он также заметил...

Рукавицы? - подумал Стью.

На мужчине, казалось, были надеты рукавицы.

Рукавицы летом?

Но это было всё.

Стью не мог придумать, что сказать, когда через двор лысый мужчина исчез в темноте.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У изголовья кровати, как бы обвиняюще, смотрели на него жёсткие лица. Йоханнес Штейнхофф, Манфред Фрайхерр фон Рихтгофен, Эдуард Вернон Рикенбакер, Адольф Галланд.

Лучшие пилоты в истории... И я, возможно, лучше любого из них.

Генерал Уиллард Фэррингтон лежал на большой, покрытой шёлком кровати. Между прочим, он ненавидел кровати. Он предпочитал казарменную койку в любой день в году. Фэррингтону исполнился пятьдесят один год - когда вы становитесь старше, вы должны отдавать предпочтение хорошим вещам. Но это место?

Это был дворец. Его можно было сравнить с президентским люксом в "Mayflower Hotel". На стенах, оклеенных позолоченными обоями, висели настоящие картины, написанные маслом. Плюшевые ковры, цвета жжёной охры, укрывали каждый шаг. Прекрасная мебель, круглосуточный дежурный, даже джакузи, которым он никогда не пользовался.

Вознаграждение за его службу, его жертву.

Но в целом роскошные апартаменты оказались не более чем хорошо оборудованной тюрьмой. Его недолгий «побег» неделю назад сотрудникам миссии следовало ожидать... но что они собирались сделать? Уволить его?

Фэррингтон тихонько усмехнулся.

О, он понимал необходимость этих правил.

Я - особенный, - подумал он. - Я живой секрет. Меня никто и никогда не увидит.

И он, по сути, всё ещё в это верил.

Он просто пошёл на несанкционированную прогулку, потому что ему нужно было знать, что о его дочери будут хорошо заботиться. Ему нужно было увидеть её, этот дар, созданный им самим, от которого он добровольно отказался десять лет назад по долгу службы.

Фэррингтон всё ещё осознавал свой долг. Он просто не был уверен, что он больше соответствует требованиям.

Не знаю, смогу ли я, - подумал он. - Не в этот раз.

Может, он выгорел...

Долг, всё дело в долге, не так ли?

Жертвы немногих ради многих. Вот, почему он хранил эти портреты над кроватью с балдахином. Во многие моменты сомнений всё, что ему нужно было сделать, это посмотреть на эти лица величия и увидеть себя. Но в последнее время уверенность пошла на убыль.

Я выполнил свой долг, не так ли? - думал он. - Почему я не могу просто жить?

Назад дороги нет, - словно говорили портреты. - Не теряй своей славы.

Штейнхофф усмехнулся ему, Рикенбакер ощетинился.

Я совершил больше боевых убийств в воздухе, чем любой из вас, ублюдки, - подумал Фэррингтон, - но, поскольку большинство моих убийств засекречены, я никогда не попаду в учебники истории.

Это было несправедливо. Но Фэррингтон, даже в этот редкий момент раздутой гордости, понял, насколько он был неправ.

Конечно, все люди у его изголовья продали бы свои души, чтобы получить привилегию Фэррингтона.

Перестань быть таким ребёнком. Выполняй свой долбаный долг...

Он лёг, заложив руки за голову на мягкой подушке из гусиного пуха. Ему было интересно, что подумала эта женщина, когда впервые увидела его. Жёсткий военный тип? Разбитый старик? По крайней мере, он старался держать форму. Все женщины были прекрасными актрисами. Они вели себя так, будто ничего не случилось, когда видели его...

Из отделанной мрамором ванной он услышал, как шумит душ. Но в то же время запищал телефон на тумбочке.

- Сэр, у вас всё хорошо?

- Да, сержант, - ответил Фэррингтон. - Всё потрясающе.

- Ваш ужин будет готов через...

- Отмените. Я не голоден.

- Сэр, вы не ели весь день. Я действительно думаю...

- Отмените, - повторил Фэррингтон с бóльшей резкостью в голосе. - И я не хочу, чтобы меня беспокоили всю оставшуюся ночь. Это приказ.

Долгое колебание.

- Да, сэр.

Телефон выключился.

Когда дверь в ванную открылась, поднялись порывы пара. Молодая, длинноногая женщина с изящными изгибами, безупречной белой кожей и зелёными глазами, словно изумрудный огонь, вышла прогуляться. Она всё ещё пыталась получить своё, он должен был дать ей это. Но иногда даже у мужчин «болела голова».

Она стояла полностью обнажённая, не смущаясь, вытирая себя махровым полотенцем.

- Некоторым мужчинам нравится это видеть, им нравится смотреть, - сказала она.

Сегодня вечером я не работаю, детка.

- Ты очень красивая, - признал он.

Но такая была и его жена, которая вдохнула бутылку инсектицида через год после того, как ей сообщили о его «смерти». Если это была не любовь, то что же?

Женщина поставила одну ногу на кровать и медленно протянула полотенце по бедру и икре.

- Хм-м-м?

Фэррингтон знал положение вещей. Военно-воздушные силы постоянно нанимали этих девушек - тех, кто не были наркоманками и уличными отбросами - и платили им как специальному персоналу. Это называлось «секс-операциями»; эта шлюха, возможно, имела секретный допуск. В