И сотворил Бог человека по образу

Своему по образу Божьему сотворил его;

мужчину и женщину сотворил их.

Первая книга Моисея «Бытие»

глава I, стих 27

Деньги не появились. Они обрушились плотным тяжелым потоком на голову, и сразу всё перетасовалось – дамы, короли, шестерки, тузы, а я, словно Джокер, в игре и вне ее одновременно.

За считанные недели Харьков превратился в город открытых настежь дверей. Рестораны, клубы, закрытые вечеринки, даже общественные и социальные организации стали присылать приглашения на свои до судорог скучные мероприятия. В большинстве увеселительных заведений у меня появился кредит, хотя, казалось бы, для чего человеку, способному заплатить в ресторане сразу за всех посетителей, возможность не платить даже за себя? Я не слишком размышлял над подобными тонкостями, а принял новый мир таким, каков он есть.

В новом мире вместе с деньгами появился Голос. Теперь мое слово обладало силой нотариально заверенного документа. Не зря говорят – вначале было слово. Тот, кто впервые произнес это, знал жизнь. И не был беден.

Открытые двери – сразу вход и выход. В скором времени, не выдержав вечных сквозняков проходного двора нашей жизни, ушла жена, оставив длинное письмо на обеденном столе. Я его прочел, отсканировал и вывесил на стене в блоге. А что? Отличный образец, пример всем последующим: как можно меня любить, как ненавидеть. Забегая вперед, скажу: потом были еще письма от разных женщин, но все словно под копирку. Может, они читали мой блог?

Ресторанная еда развлекала совсем недолго, через полгода я мог бы легко подрабатывать гидом в гастрономических турах по Харькову. На покупку одежды уходило еще меньше времени. Выбирал первый же магазин с понравившейся витриной, не озадачиваясь поиском, просил продавцов собрать подходящий комплект. После все «расходники» – носки, трусы, рубашки (набор на каждый день) велел множить на семь, чтобы вообще не заморачиваться. Покупки занимали не больше двух с половиной часов.

Съездил в Европу, Австралию, Америку, прокатился в Турцию, Египет, Тайланд – поездки меня утомляли. Для путешествий с удовольствием нужно быть открытым пустым сосудом, который можно медленно наполнять местными достопримечательностями. Я же оказался заполнен под завязку – собственной значимостью, деньгами, высокомерием человека, одним прыжком покорившего Олимп.

Главным развлечением, которое вызывало азарт, требовало денег, времени, вносило в ежедневную жизнь разнообразие, – стали женщины и никогда не надоедавшая мне игра «в любовь». Без этой игры общаться с женщинами гораздо скучнее, чем выбирать одежду.

С каждой новенькой я исполнял обязательную программу: презентовал длинный рассказ о себе – одиночке, искателе божественной любви, прозрачно намекая, что, кажется, сейчас, после нашей встречи, поиск окончен. Дальше следовала неделя-другая на самый лучший харьковский кофе. Легко кружил бы дольше, только дамы отчего-то уже на втором свидании выскакивали из трусиков, мне стоило больших усилий держать их в конфетно-букетных рамках. Не умеют все-таки растягивать удовольствие, наслаждаться предвкушением не умеют. Все скорей, скорей, скорей, замуж давай, замуж. Дуры.

С очередной фартовой раздачей прилетела двойка «К» – «Кайен», Кристина.

Я хотел Кристи. Кристи хотела «Кайен» и не хотела замуж. Отличное начало. Она прилагалась к машине как фирменный логотип, гарантируя спокойствие, вселяя абсолютную уверенность, что пока я верчу кайеновский руль, не нужно беспокоиться, где Кристина. Она рядом. Двадцатилетняя красотка. Брюнетка с длинными ногами, высокой грудью и чувственным ртом. Немного крупновата – большая ладонь, размер ножки не девчачий. Зато видная за версту. Единственная дочь провинциальной бляди и мотающего срок за сроком туберкулезника.

Я часто задавался вопросом: как случаются такие красивые люди на социальном дне? И каждый раз приходил к выводу – красота не принадлежит человеку, а потому надсоциальна. Ей всё равно, где быть. Случайно прорастая в самых непотребных местах, живет вечно. И если счастливый обладатель вдруг гасит божественную искру, она не погибает, скорей, находит выход, перетекая жизненной влагой в новый побег.

Любуясь Кристи, легко представлял ее родителей, тех, кем они были чуть больше двадцати лет назад: юная женщина, сверх меры наделенная даром давать, и молодой мужчина, прекрасный в своей жажде, силе, азарте. Листая страницу за страницей повесть их жизни, я видел, как в первой главе женский талант оказывался разменян на медяки легкой выпивки, кровати с мятыми простынями, жадную ласку чужих рук. Мужская линия звучала не менее драматично – всегда готовый броситься в схватку с миром бесстрашный герой, проиграл всего лишь одну битву – с собой.

Полноводные быстрые реки, что бурлили в каждом из них, в какой-то момент слились, явив миру небесный цветок – Кристину. Пользуясь шансом продолжаться вечно, красота предъявила родителям непосильный счет – покинув этих людей навсегда.

У матери Кристи забрала все качества желанной женщины – они воплотились в ее теле. Если бы я вознамерился изобразить богиню, олицетворяющую собой мои сексуальные мечты, это была бы Кристи. От папы в наследство девочка получила «тюремный» набор: редкий цинизм, бесстрашие, тяжелый настороженный взгляд человека, повидавшего жизнь со страшной изнанки, и готовность в любой момент отвоевать место на нарах. Идеальное дитя своих родителей.

С появлением Кристи другие женщины никуда не делись, но между нами появился фильтр. Теперь доступ к моему телу строго регламентировался. Я не возражал, отпала необходимость лишних трат: ни тебе кофе, ни рассказов о божественной любви. Дамы, отобранные Кристиной, одинаково красивые, с ледяными алчущими глазами, даже не особо озадачивались, кто их ебёт. Зная демонический характер Кристи, можно сразу отбрасывать в сторону затею «о выгодном сожительстве» как невыполнимую, и заняться делами насущными: скрупулезным пересчетом «палок» в купюры и обратно.

В шутку я теперь называл свое женское окружение: «Кристи Плюс».

К тому времени моя персона густо обросла свитой, что шлейфом тащилась за мной из заведения в заведение, редея к ночи, вновь уплотняясь к обеду. Вскоре чувство принадлежности к породе завладело настолько, что, казалось, стоит чуть-чуть напрячься, и вспомню родословную, начиная от кого-нибудь из Габсбургов, Рюриковичей или конунгов рода Харальда Прекрасноволосого.