Волшебный ингредиент

– Тринадцать левых ног! – пыхтя и ругаясь, вверх по стволу крушины ползла маленькая зелёная гусеничка.

Рядом с ней грациозно вышагивала своими длинными изящными ногами восхитительно красивая бабочка лимонница.

Знакомьтесь, гусеничка Эни и её папа Серджио.

Серджио, возбужденно, но изящно взмахивая крылышками, пытался вразумить малышку Эни.

– Эни, милая моя, зачем ты забираешься все выше и выше? В прошлый раз ты тоже забралась повыше, свила кокон, но снова ничего не получилось! Почему ты думаешь, что если заберешься выше сегодня, то все получится?

– В первый раз я свила кокон там же, где и все остальные. Но что-то пошло не так. Я подумала, что мне не хватило солнечного тепла, и забралась повыше, но опять не получилось. И все же, я уверена, что секрет превращения – в солнечном свете и тепле! В этот раз я заберусь ещё выше, и буду совсем близко к солнцу! А значит, у меня все-все получится на этот раз!

– Эни, милая, но ведь секрет превращения из гусеницы в бабочку давным-давно открыт! Благодаря ему появились на свет миллионы миллионов бабочек до тебя и тысячи бабочек – твоих ровесниц! И секрет этот – в любви…

– Да-да! Сейчас ты начнешь мне рассказывать о том, что секрет в любви, – перебила отца Эни, – и прежде всего – в любви к себе!

– О, да! – воскликнул Серджио, – именно так!

– Неужели ты не понимаешь, папа!? – на глазах Эни блеснули слёзы, – я не могу себя любить! Я не могу любить это тело!!! Посмотри, у меня какое-то дикое количество совершенно никчемных коротких лап. Я ими даже почесаться не могу. А эти щеки!!? Посмотри на них! Они же не умещаются в капле росы! Они огромные! ГРО-МАД-НЫ-Е!!!

Из хорошеньких глазок Эни закапали крупные капли слез.

Серджио попытался обнять её, но не смог пристроиться удобно к её тельцу и стал сочувственно гладить её по голове.

Уловив его неудавшийся маневр с объятием, Эни расплакалась совсем горько, из её глаз полились целые потоки слез.

Бурно проплакавшись, Эни отстранилась от Серджио, промокнула кончиком его крылышка остатки слез, гордо вскинула головку и твердым шагом продолжила свой путь вверх по стволу. На каждый шаг своих коротеньких, но крепких лапок, она приговаривали: "Я не сдамся! Я справлюсь!"

Серджио не пошёл за ней. Несколько минут он смотрел ей вслед, сокрушенно покачивая небольшой красивой головой, а потом взмахнул своими чудесными ярко-лимонными крылышками и улетел по своим делам.

Спустя некоторое время Эни решила, что достигла нужной высоты и стала выбирать листик для устройства кокона. Солнышко уже перевалило через зенит и неспешно, но ощутимо побежало в сторону заката, и нужно было успеть соорудить кокон.

И вот листик выбран, самый тёплый и самый солнечный! Эни приступила к работе. Этот кокон был уже третьим по счёту в её жизни и за последние три дня, так что, работа спорилась ладно и скоро. Умело и ловко укладывая одну шёлковую ниточку за другой, Эни размышляла.

На окраине сознания стала появляться мысль о том, что она вовсе не гусеница бабочки-лимонницы, а обычная зелёная гусеница, которой не суждено никогда превратиться в бабочку. Но эту мысль она пока неустанно отгоняла от себя.

Она думала о том, что сегодня ночью, наконец-то, она должна расстаться с этим ненавистным и неуклюжим телом, жизнь в котором ни принесла ей ни минутки радости. Ведь ради этой цели столько затрачено усилий – результат просто обязан уже наступить и случиться!

И вот алая макушка солнца задрожала на горизонте, отсылая в мир огненные предзакатные лучи: самые тёплые и самые красивые! Эни решила, что пора запечатываться в кокон. Пыхтя и снова ругаясь, Эни вползла в кокон, плотно заделала за собой вход и тут же провалилась в сон.

Сон Эни был очень беспокойным и тревожным. Ей снился кошмар, в котором наутро она так и осталась гусеничкой и над её головой летали стаи бабочек-лимонниц. Бабочки порхали своими лёгкими крылышками всех оттенков лимонного цвета, они были так прекрасны, легки и веселы, но были так далеко и высоко, и гусеничка Эни не могла к ним присоединиться. Эни заплакала от отчаяния прямо во сне и проснулась от своих же рыданий.

Немного успокоившись, она поняла, что кошмар из снов стал вполне реальным – она все ещё мерзкая зелёная гусеница! Она снова не смогла превратиться в бабочку!

Эни выбралась из кокона, и новая волна рыданий сотрясла её тельце – огромная, кристально чистая и сияющая капля росы беспощадно отражала её тело и щеки!

Эни стало так больно, так тоскливо и так пусто, что кончились даже слёзы. Она отвернулась от ненавистной капли и направилась к краю листа.

И вот её передние лапки почти на резном краю листика, который должен был стать колыбелью для новой бабочки. Эни глянула вниз и заворожено замерла.

Благодаря своему упорству она забралась почти на самую макушку дерева, и перед ней открылся огромный и прекрасный мир. Рядом с её деревом было ещё несколько деревьев, но ее дерево было самым высоким из всех. Рядом стояли цветущие белыми цветами кусты, а под всем этим простирался луг, полный трав и цветов. И все эти деревья, кусты, травы и цветы были усеяны миллионами капелек росы, так прекрасно сияющих в лучах восходящего солнца!

Мир внизу сиял! Над ним выгнулось куполом голубое небо, на котором пока не было ни тучки, ни перышка от облачка. На голубую сцену неба выходило довольное и выспавшееся румяное солнышко, под лучами которого сияли капли росы.

Эни не могла оторвать глаз от этой прекрасной картины.

Тем временем, солнышко уже подсушило росу и по своим делам начали вылетать бабочки, пчелки, стрекозки, жучки и птички. Теперь мир наполнился звуками: пением птиц, жужжанием пчел и жуков, вибрацией крыльев бабочек и стрекоз.

Эни все ещё любовалась действием, разворачивающимся у неё на глазах: мир и его жители двигались, дышали. Они жили!

Пустота, образовавшаяся в груди тельца маленькой гусенички, стала заполняться теплом, таким живым и трепетным, с которым Эни не была ещё знакома. Но она знала, она чувствовала, что тепло это на своём месте в её груди, там оно и должно находиться! От этого тепла ей стало хорошо, и она почувствовала себя связанной с этим миром, который жил вокруг, почувствовала себя его частичкой. И так ей стало спокойно и уютно на этом краю листочка, который был почти на самой верхушке высокого дерева, как не было почти никогда. Такое с ней бывало, но очень давно, когда она