ЛОТЕРЕЯ

Памяти Павла Дементьева

«Привет, я –Ваня, у меня рак», – знакомился я на ступени для продвинутых. Даже нравилось ловить ужас в их глазах. Им было страшно и жалко, мне – только страшно. А ей…  Сначала она протянула свою холодную руку и посмотрела на меня как на инопланетное существо, потом нырнула взглядом куда-то глубоко внутрь, словно видела меня насквозь, и тут же бережно обняла, прижала к себе: “Привет, я– Ника, капитан твоей команды”.

Тогда еще только начались тренинги личностного роста, брат меня затащил, специально в Москву привез. «Самое время всерьез в себе разобраться, – говорил, – я тебя поддержу».

Я не сразу понял, что с ним, моим Сашкой, уже всё это было: рыданья вместе с сотней людей – вскрывали нарывы на душе. Люди за несколько дней менялись на глазах, внутренние пружины разжимались, глаза становились ярче, лица – мягче.  Мне впервые за год болезни хотелось  ежеминутной радости по венам, мурашек по телу, чувствовать себя живым до кончиков пальцев.

Этап был жестким, сильнее химии. Я буквально выворачивал свое нутро на глазах у людей. Было похоже на чистку, казалось,  опухоль из кишечника выйдет наружу. Так было с каждым.

Руководила процессом – тренер из Прибалтики, курировала Ника  – моя капитанша – красивая до головокружения. За пять дней такого тремора мы стали почти прозрачными, без кожи, и очень близкими, как в пионерском лагере после смены.

Я примагничивался к ней – смотрел в рот, когда она говорила,  впитывал каждое слово, ловил движение губ. Зубы её тончайшего фарфора, когда она стискивала их в гневе, казалось, вот-вот откроет рот, а там –  осколки.

Мои часы тикали с удвоенной скоростью, ненавистная кукушка отсчитывала каждый час. Цель была одна – жать на гашетку и гнать на всей скорости, сквозь открытые окна паровоза под названием “жизнь” глубокой осенью вдруг замаячила весна.

Без промедлений я двигался к цели, которой стала Ника. Несмотря на отсутствие шансов на жизнь, я чувствовал, что Вселенная протянула мне лотерейный билет «5 из 36».

В предпоследний вечер я уткнулся на прощанье носом в ее плечо и обхватил узкое запястье в кольцо своих боксерских пальцев. Она дернула кисть, не смогла ее вытащить и заливисто засмеялась: «Да ты сильный, Ванечка» – закокетничала. И я почувствовал – первый шар совпал с номером на билете, шанс!

– Я провожу тебя, Ника – безапелляционно заявил я.

– Ты что? Ты же рядом у ребят живешь, зачем ночами болтаться по незнакомому городу?

– Ник, я решил.

– Ну хорошо, – выдохнула она. – Как хочешь.

Второй шанс, еще чуть-чуть  – и в дамки.

Мы вместе долго ехали на метро, потом на троллейбусе в противоположный конец Москвы, я хотел так ехать бесконечно. Она смеялась над моими шутками, щебетала весело, словно совсем недавно мы не плакали в унисон. У подъезда я решил еще раз крутануть лототрон.

– Ника, у нас там, – я махнул головой в противоположную сторону, – концентрат жизни, я совсем не хочу его разбавлять. Мы писали про цели, ставили сроки. Моего завтра может не быть. И всё, что я хочу сейчас  – жить подольше. И только с тобой.

Шар подпрыгивал на выходе из барабана, никак не мог выпасть, а я все еще не мог понять числа на нем.

– Ванечка, – задыхаясь от застрявших вдруг слез в глазах, прошептала она. – Да что ж ты такое говоришь…

Пока она зависла в растерянности, я стал целовать ее рассмотренные долгожданные губы, теплые и пухлые. На вкус – персиковый компот из детства. Она отозвалась на поцелуй, еще одно совпадение! Я дрожал – от восторга, ноябрьской промозглости, страсти, волнения, не мог от нее оторваться. Остановилась она. Обхватила ладонями мое лицо и погладила щеки – заботливо, нежно.

– Ванечка, из меня сейчас не самый хороший партнер, я никак не могу расстаться с мужчиной, ты же знаешь.

Внутри разрывался многочисленными залпами салют.

– Ты уже с ним рассталась. Только что.  Если что-то почувствовала, сдавайся. Мне правда тебя послали, бросили спасательный круг.

Она глубоко вздохнула и попросила подождать у подъезда. Полчаса я нервно мерил шагами поребрик, ветер свистел в ушах, а внутри подпрыгивали шары.  Когда она спустилась с тяжелой сумкой, четвертый шар с нужным номером бухнулся в желоб. Я подскочил от радости, подхватил её вместе с сумкой, закружил, мы чуть не свалились прямо на асфальт у подъезда.

– Спасибо, – она прикоснулась к моей отрастающей после химии шевелюре. – Без тебя я бы вряд ли так быстро решилась.

Я почувствовал себя самолетом, на борт которого попал ценный внушительный груз, на сверхзвуковой скорости, вспарывая облака, я парил до дома её родителей. В третьем за вечер конце бесконечной Москвы она благодарно поцеловала меня сама. Коротко оставила сладкий след на  губах.

Малая вероятность, пошаговый алгоритм и абсолютное чистое везение – это был первый серьезный выигрыш, обычно новичкам везет. Или это химиотерапия, застрявшая в венах, сработала? Любовь ведь всегда немного химия.

С того момента мы стали дуэтом – везде вдвоём, взявшись за руки. После работы «она любила летать по ночам» – в темном парке, на каруселях, которые не останавливались той теплой зимой.

Я ждал её возвращения внизу и влюблялся всё больше. Ее душа была изувечена мужчинами, под одеждой она тоже прятала шрамы.

В парке я играл в кегельбан, её радовали трофеи из мягкого плюша. В глазах после карусельной круговерти подпрыгивали чертята, в сущности она была совсем девчонкой. В далеком углу мы облюбовали  фастфуд, с картошкой, почти как из костра. Я рассказывал ей про школьные экспедиции, она слушала, уронив голову на ладонь. Когда говорила о работе, волновалась, поправляла рукой струящиеся каскадом волосы,  закрывающие высокую грудь, за которой пульсировало такое большое сердце.

Она была немного фантазеркой, верила, что я здоров и по-настоящему жив. Как только мы встретились, я перестал себя жалеть. Мне хотелось расправить крылья и быть сильным – найти деньги и жить вместе с Никой.

Дома в Питере, на последней химии, родители насобирали мне денег на месяц аренды квартиры. Новые друзья помогли нам угнездиться в маленькой московской хрущевке. Для меня был старт чего-то серьезного. На новоселье я достал из пакетика и надел нам колечки «Спаси и сохрани» из Лавры. Внутри каждого гравировка с именами.

– Никуля, здесь всё написано. Я верю, потому что ты со мной.