– Ой, как это прекрасно, у меня дома как раз гитара на стене висит, – призналась Жанна.
– А это совсем не обязательно, главное чтобы папиросы были, – промолвил Валера.
– Вы чем занимаетесь? – поинтересовалась Жанна, обращаясь к Учеблову.
– Я занимаюсь производством пеналов для детей дошкольного возраста.
– Ой, как это прекрасно! Значит, Вы любите детей?
– Несомненно.
– Я тоже очень их люблю, ведь я работаю в детском саду, правда, на данный момент я в отпуске.
– Что ж, недурственно! – обрадовался Валентин. – А у Вас, Жанна, большая квартира?
Валере стало ужасно стыдно от задаваемых товарищем вопросов, и он начал часто и громко дышать.
– У меня на данный момент четыре комнаты, общая площадь сто десять метров. Живу я там пока одна. Скажите Леопольд, а что, у Вашего друга астма?
– Нет, он просто давно не делал зарядку. Немного запыхался.
Валера ткнул Сергея в бок.
– Какие вы необычные парни, наверное, не из нашего района. У нас все пьют и дерутся.
– Нет, мы не такие, я вообще родом из Питера, – тут же соврал Учеблов, – а так же, у меня черный пояс по каратэ. С нами не страшно.
– Ой, а я никогда не была в Ленинграде. Как там, красиво, наверное?
– Ничего хорошего. Город как город. Люди тоскливые, воздух сырой и повсюду пахнет ветхими досками. Хотя есть места неплохие. Я, в общем-то, там человек довольно известный и немного устал от всеобщего внимания, поэтому решил отдохнуть от столичной суеты и навестить здесь дальних родственников. Кстати, Валера мой троюродный брат.
Валера опять задышал, недовольно покачал головой и щелкнул пальцами.
– А чем Вы так знамениты Леопольд? – поинтересовалась Жанна.
– Как, Вы разве не слышали? Дело в том, что разработка пеналов – мое хобби. На самом деле я известный продюсер, стоял у истоков свердловского рок клуба и играл в проекте Наутилус Помпилиус. Потом переехал в Питер и стал помогать делать первые шаги группе Аквариум. С Гребнем у нас не сложилось, поэтому я стал заниматься Шевчуком. Можно сказать, что они оба состоялись благодаря мне. Как будет время, я расскажу обо всем этом, а пока мне надо позвонить в Москву Филиппу. У Киркорова послезавтра юбилей, надо бы его предупредить, что приезжаю.
Они подошли к телефону-автомату, и Валентин вошел в него, проронив фразу:
– Я сейчас, буквально две минуты, – и захлопнул за собой дверь.
Жанна стояла, как вкопанная. Она не знала, что сказать. Неужели это правда?
– Нет, неправда. Врет он все, – неожиданно прервал молчаливое смятение Жанны Валера, – никакой он не продюсер, а обычный человек, и никаких у него особенных талантов я никогда не наблюдал. Работает на автозаводе в моторном цеху, производя шурупы для троллейбусов. Не верьте ему. Он всем девушкам так говорит, а ему все верят.
– Да? Жалко, – печально произнесла Жанна.
– А я действительно хороший песенник. Как-нибудь я к Вам приду, спою, и Вы убедитесь на самом деле – кто я такой.
Девушка стояла и молча смотрела через стекло телефона автомата на Учеблова, который очень активно жестикулировал руками, разговаривая по телефону.
– А я Вам нравлюсь? – вдруг прошептал Валера, обращаясь к даме.
– Ой, да, конечно, – не ожидая такого откровенного вопроса, иронично ответила Жанна, – конечно, я нахожу Вас довольно симпатичным.
И снова повернулась в сторону телефона-автомата.
Тут Валера неожиданно осмелел, выпрямился и начал было горланить арию Фигаро, как телефонная дверь открылась.
– Тише, кретин, время-то сколько?!!! Люди еще спят, – выпалил Валентин.
– Передал Филиппу от меня привет? – прокартавил с усмешкой Валера.
Валентин тихо улыбнулся, и все трое продолжили путь в глубь автозаводских дворов…
– Вот и мой дом, мой подъезд, – объявила Жанна.
– Да, недурственно, – отреагировал Учеблов (он же Гельман, Еблыстов, Лаптиптапдубаев, Яйцевский). – Ну ладно, Валер, мы с Жанной, пожалуй, пойдем. Завтра созвонимся.
– А как же я? – занервничал Валера.
– Ну, я же с девушкой.
– А как же я? Неужели ты меня бросишь здесь одного?
– Валера, я же с девушкой.
– А можно мне с вами?
– Валера, куда с нами-то?
– С тобой и Жанной.
– Куда?
– К Жанне.
– Валера, ты в своем уме?
– Что же мне делать?
– Идти домой. Завтра созвонимся. Все Жанна, идем!
Валентин с мадам стали подниматься по лестнице, но Валера все никак не унимался, волочась за ними:
– И я можно тоже?
– Чего ты тоже?
– Тоже.
– Что?
– И я тоже… Потихоньку…
Три оттенка уходящего дня
1. Но как же быть, как же быть, как же быть в этом мире случайных встреч с неслучайными людьми, недоверчиво смотрящих в мой профиль, испытывая при этом подлинные чувства: от боязливого равнодушия до монументального отвращения?
Кто мне ответит? ? ?
Отовсюду молчание. Лишь изредка чую тихий, еле различимый шепот теней, свисающих с крыши торгового центра, что надменно возвысился перед моим взором с балкона, заслонивших полый горизонт моих далеких воспоминаний…
2. Гигантски-уродливая фигура, намалеванная обоюдоострыми, черными, как смоль бровями и как попало разбросанными по твердой физиономии комками дешевой пудры, опустилась на шести стальных нитях на центральную площадь главного города Земли. Пешеходы молча проходили мимо и не обращали ни малейшего внимания на летающего гея – фокусника.
Люцифер впал в ярость. Но его бомбометания и пожары повсюду не смутили прохожих. Они даже не останавливались при виде огненных змей, извергавшихся из пасти дракона.
– Ну и чучело! – кто-то усмехнулся в толпе.
Люцифер упал навзничь от изнеможения и обиды. Он стонал, и стальные нити медленно поднимали фигуру наверх.
– Никогда я больше сюда не вернусь! – взревел в отчаянии демон и скрылся за облаком.
Город продолжал жить, задыхаясь выхлопами кислого бензина, все дальше и дальше погружаясь в трясину ночной круговерти и световых иллюминаций…
3. Кто выведет формулу моего одиночества?
Кто взвесит всю грусть уходящего дня?
Кто истратит все без остатка, чтобы потом клянчить у других?
Я и только Я.
Я – это