полка Грегори Мерфи”. Буквально с первого предложения я понял, что это могло быть одним из университетских произведений Келли. Сюжет был гораздо интереснее “Интеллигента на краю”, и первые страницы даже смогли поселить в моей голове мысль, что “Книжная полка Грегори Мерфи” может оказаться весьма занимательным чтивом.

Действие, как ни странно, разворачивалось вокруг парнишки по имени Грегори. Он собирался на первое свидание и планировал произвести впечатление на даму одним из самых необычных способов. Мерфи должен был прийти в ресторан несколько раньше своей спутницы, усесться на самом видном месте и с видом полнейшего отстранения от реальности читать книгу, которую на протяжении всего произведения тщательно выбирал из своей библиотеки.

Герой Келли метался между “Сестрой Керри” Драйзера, рассчитывая подчеркнуть свой оригинальный взгляд на мораль, и “Пробуждением” Кейт Шопен, желая намекнуть своей спутнице на отсутствие у него патриархальных идей. Помимо этого, через его руки проходили и совершенно неуместные для первого свидания произведения: “Братья Карамазовы” Достоевского, “Отверженные” Гюго и, конечно же, Библия. Ее Келли поставил в центр мини-новеллы внутри произведения. Сюжет заключался в том, что Грегори представлял себе, как придет на свидание с Библией, а девушка с Книгой Мормона, из-за чего произойдет хоть и религиозный, но весьма комичный конфликт.

– Браво! – сказал я Келли, которого не оказалось за столом. – Рут? – спросил я погромче. Без ответа.

Комнатную тишину нарушала лишь кипящая вода в чайнике, который Издатель поставил на огонь, чтобы сделать нам кофе. Я вышел из-за стола и обошел комнату, заглянул в ванную и зачем-то в шкаф.

– Видимо вышел, – заключил я вслух.

12

К полудню я все-таки решил покинуть квартиру, не дожидаясь Издателя. День был удивительно солнечным. Я планировал как следует пообедать, заглянуть в парикмахерскую через дорогу, сесть за руль своего Бьюика и направиться на встречу к Лии, чтобы прокатить ее через бруклинский мост.

Еле волоча ноги, я вышел из подъезда, сделал ровно четыре шага и обомлел. Лучи августовского солнца освещали Сондерс-стрит, отражались в витринах магазинов и очках прохожих, заставляли прищуриваться хозяина хрюкающего бульдога и пускать солнечных зайчиков парочку маленьких девочек. Но одного, самого заветного блика я так и не увидел. Мой новенький Бьюик не отражал лучи утреннего солнца. Он вообще ничего не отражал. Да его, мать его, нигде и не было! Я ринулся вверх, а после вниз по Сондерс-стрит. Выбежал на 65-ю авеню и даже присмотрелся к чужому Кадиллаку, пытаясь разглядеть в нем мой Бьюик. Но нет. Его нигде не было. Нигде!

Я запустил свои руки в карманы и понял, что Бьюик исчез вместе с ключами. Чтобы подтвердить эту теорию, я вернулся в квартиру и буквально перевернул её. Ничего.

И знаете, что произошло? Я даже не буду оттягивать этот момент. Нет, вы только вдумайтесь! Перепуганный выдуманной новостью ублюдок из 37-й выбежал из своей квартиры и устроил целый спектакль, чтобы забрать ключи, угнать мой Бьюик и к чертям собачьим свалить из Нью-Йорка!

Я вернулся в подъезд, спустился на третий этаж и принялся что есть сил долбить в придурковато окрашенную в кукурузный цвет дверь. Несмотря на оставляющие меня силы, я с каждым новым разом старался ударить все сильнее и звучнее. Мне нужно было заглушить повторяющийся, как старая пластинка, диалог в моей голове:

– Вот уж давай, Марк Бруштейн! А если не заедешь, то я сочту, что ты задавака и врунишка, который выдумал синий Бьюик, чтобы залезть под юбку к смуглой итальянке!

– И что же тогда?

– Сбегу к Руту!