–А чом не выпыть? Вот только водку привезли в канистре от солярки, и его офицерский нежный желудок, в отличии от желудков его подчиненных, переваривающих гвозди, взбунтовался. Всю ночь он бдил, "семь метров против ветра, не считая брызг", страдая от зависти к весело храпящим собутыльникам. Под утро, ну такая сволочная натура у человека, решил поднять всех "пописать". И тут, некстати, заметил автомобиль Михаила Ильича.
– Трывога. – Заорал, что было мочи повеселевший «Хомяк». Забегали, засуетились солдаты. Еще не проснувшись, уже крутили маховики наводки. Через минуту дали залп. «Хомяк» взревел от обиды, все снаряды за исключением одного пронеслись намного выше авто и взорвались далеко в поле, не причинив никому ни какого вреда. Один снаряд «клюнул» практически под автомобиль, но не взорвался. Машина резко набрала скорость.
Радость, чувство безопасности исчезло. Михаил Ильич бешено гнал, посекундно, озираясь, кося испуганным круглым глазом и прислушиваясь к свисту снарядов. Мишка и «Бандера» напряглись в ожидании, сжавшись в единое целое. Второй залп разорвался, перед, и за автомобилем, подняв облако пыли.
– Попали в вилку,– крикнул врач Мишке.
Мишка вдруг заметил, как изменилось лицо Михаила Ильича, исчезла маска страха, он уже больше не косился и не оглядывался, а сжав зубы, до конца вдавил педаль газа в пол.
Машина прыжком вырвалась из облака пыли, ревя и оставляя за собой густой след, на максимальной скорости вылетела на крутой пригорок, закрывающий собой обзор местности. В этот раз рванул третий залп, чуть спереди и слева от автомобиля. Автомобиль «рыскнул» вправо от взрыва и скрылся за пригорком.
«Хомяк» взвыл от обиды, «матюками» продолжил воспитание своих подчиненных, изредка прерываясь для принятия лекарства – водки с привкусом солярки.
В третий раз Мишку спас Михаил Ильич, третий и последний. Осколки насквозь прошили автомобиль, застряв в теле врача и «Бандеры». Кот ощетинился, выгнул спину, запустил когти в Мишкино тело, зашипел, да так и издох со страшной гримасой.
Мишка был сильно оглушен, когда Ильич скатил с пригорка дымящийся и брызгающий кипящим тосолом изрешеченный автомобиль. Врач последним усилием открыл дверь, вытолкнув наружу ребенка и умер.
Умирая, он увидел перед собой двор своего дома. Абрикосы цвели и буяли, как на девятое мая в этом году. Накрытый стол, музыка, галдящие соседи, заставляющие его выпить «штрафную». Соседские дети – Паша и Маша подвели к нему его жену. Осторожно, боясь проснуться или очнуться, он взял ее за руку. И счастливо смеясь и размахивая руками, как дети они побежали навстречу свету.